А.В. Трушникова (СПбГУ)
Бесстолпные храмы Пскова конца XIV – начала XVI в. К вопросу о балканских аналогах

Проблема генезиса конструкций псковских бесстолпных перекрытий за долгую историю ее изучения решалась в рамках двух противоположных гипотез: местного происхождения и заимствования с последующей переработкой в собственных формах. Сторонники автохтонности псковского решения находили для него разные источники: ступенчато-повышенные подпружные арки и стремление передать нагрузку главы на стены (А.И. Некрасов и К.К. Романов), технические приемы каменщиков и сложившийся образ мышления (Ю.П. Спегальский). Предлагались и разнообразные источники влияний: центрально-венчатые деревянные перекрытия (Л. Сумбадзе), домонгольские прототипы, зодчество южных славян (Н.И. Брунов); в последнем предполагают родину не только архитектурного решения, но, возможно, и самих мастеров – авторов не сохранившихся до наших дней псковских построек (Вл.В. Седов).
Надо сказать, что во всех исследованиях, кроме работы А.И. Комеча «Каменная летопись Пскова» и отдельных замечаний А.И. Некрасова и Ю.П. Спегальского об интерьерах бесстолпных церквей, чувствуется некоторый схематизм, словно формы конкретных памятников слишком стандартны, конструкции типичны, чтобы о каждом храме говорить индивидуально. Таковы издержки подхода, учитывающего только типологию и иконографию конструктивных решений, но игнорирующего вопросы стилистического характера: пропорции форм, выразительность пространства и массы. Между тем, именно последнее определяет конечное своеобразие памятников и позволяет судить о художественном процессе. Для дальнейшего изучения бесстолпных храмов Пскова и решения вопроса о происхождении их конструкций очевидна необходимость более пристального внимания к архитектурным формам и характеру внутреннего пространства, определения относительных датировок памятников и отдельного рассмотрения предполагаемых балканских аналогов.
***
Самым ранним известным нам случаем применения бесстолпной конструкции перекрытия в Пскове является церковь Феодора Стратилата в Довмонтовом городе 1385 г. В интерьере на южной стене обнаружены лопатки шириной 0,5–0,6 м при выносе 10–11 см; восточная разделена на две части пазом для алтарной преграды¹. На северной стене, а также на фасадах лопатки не сохранились, что не позволяет составить представление о соотношении конструкции и внешних членений. Однако, судя по расположению внутренних лопаток, купол был несколько смещен к алтарной части.
До разрушения в годы Великой Отечественной войны в первоначальном виде до уровня сводов сохранялась церковь Никиты Гусятника. Храм Никитского монастыря, возведенный в 1470 г., имел немного вытянутый в плане по оси восток-запад главный объем. После перестройки верхних частей в интерьере лопатки шириной 1 м (вынос 7–9 см) не обнаруживали соответствия с существовавшим перекрытием в виде цилиндрического свода с распалубкой, а восточная пара даже не совпадала с подкупольным пространством. Однако в первоначальном решении наличие достаточно широких (в пространстве такого масштаба) лопаток должно было быть оправдано: возможно, они продолжались арками, промежуток между которыми с севера и юга был перекрыт поперечными сводами, а в центре располагался барабан главы. В таком случае оставшиеся компартименты с запада и востока перекрывались отдельными сводами, примыкавшими к своеобразным подпружным аркам. Учитывая характер первоначального членения фасадов на три прясла лопатками, практически совпадающими с внутренними членениями, можно подумать, что убранство фасадов бесстолпного храма неслучайно аналогично декору крестово-купольных церквей с отдельно стоящими опорами. Для средневекового зодчества в принципе характерно стремление небольшим по размерам постройкам придавать облик более значительный за счет сходных с большими храмами пропорций и решений фасадов. Но объясняется ли декор бесстолпной церкви Никиты только стремлением к большей представительности? Возможно, в данном случае прообразом бесстолпной конструкции являлись псковские четырехстолпные храмы со ступенчато повышенными подпружными арками, и именно образ центрального ядра большого храма зодчие стремились повторить в маленькой постройке, где роль подкупольных опор играли отрезки стен, выделенные лопатками, как в интерьере, так и на фасадах.
Предположительно в формах после перестройки 1480 г. на чертеже И.Ф. Годовикова был запечатлен бесстолпный храм Св. Афанасия в Довмонтовом городе. Схематичность графического языка не сохранила данные о характере его перекрытия, но поскольку в плане чертеж зафиксировал фасадные членения – уступы лопаток, можно предполагать, что отсутствие выступов в интерьере соответствовало действительности. Не исключено, что внутренние лопатки отсутствовали и в первоначальном здании 1438 г. При отсутствии каких-либо данных о бесстолпных постройках первой половины XV в. это ценное свидетельство разнообразия бесстолпных конструкций.
Согласно храмозданной надписи на изразцовом поясе, окаймлявшем верх барабана, в 1496 г. была возведена Воскресенская церковь в удаленном от Пскова селе Пустое Воскресение. Внутреннее пространство, в плане близкое к квадрату (6,2 х 6 м), перекрыто системой так называемых «ступенчатых сводов». Строго говоря, с запада и востока между боковыми стенами перекинуты повышающиеся к центру пары арок, причем арки, наиболее близкие к центру, по сути, являются подпружными, так как наряду с поперечными ступенчатыми сводиками поддерживают купол. При этом пяты арок расположены чуть выше порталов, их пролет совпадает с шириной всего внутреннего пространства, а шелыги сопоставимы с шириной подкупольного просвета. В небольшом объеме интерьера перекрытие из пяти ступеней близкой ширины, крупным шагом поднимающихся к центру, увенчанному небольшой главой, производит монументальное впечатление, а общая конструктивная ясность воплощения образа центрической купольной постройки обогащается ритмической перекличкой отдельных архитектурных форм: круглящихся очертаний разнонаправленных и разновеликих сводов, барабана и купола.
Убранство фасадов (кроме гладкого восточного) своими трехчастными членениями с многолопастными завершениями напоминает традиционный декор четырехстолпных храмов, но имеет значительное отличие – все лопатки начинаются над порталами, чуть ниже пят крайних арок перекрытия. Такая особенность может объясняться стремлением выделить и усилить конструктивное основание для перекрытия – нижнюю часть стен и облегчить верхние части с внешней стороны «выемкой» прясел – широких плоскостей более тонкой кладки стен, в которую с внутренней стороны также включаются голосники. И всё же, использование именно такого мотива декора, а по мнению А.И. Комеча – и выразительность поднимающихся ступенчатых сводов², восходят к четырехстолпным храмам. Более того, восточные лопатки боковых фасадов совпадают с восточной подпружной аркой, а западные смещены относительно западной подпружной арки на половину ее шелыги, что в контексте архитектуры конца XV в. не превышает сходных отклонений в четырехстолпных храмах, где внешние членения не следуют смещению глав к востоку (например, церкви Георгия со Взвоза 1494 г. и Богоявления с Запсковья 1496 г.). Таким образом, формы храма в Пустом Воскресении дают основания для сближения псковских бесстолпных церквей с большими крестово-купольными храмами не только на уровне повторения декора, но и на уровне основы конструктивного замысла и его воплощения зодчими.
Церковь Никольского монастыря у Каменной ограды точно не относится к времени первого летописного упоминания обители в 1453 г. Однако в силу объективных трудностей датировки псковских памятников принята широкая дата возведения этого храма – XV–XVI вв. Основной объем церкви, поставленной на подклет, перекрыт сводом с несущей распалубкой. Примененная здесь бесстолпная конструкция, пожалуй, наиболее простая, но по-своему интересная в своей лаконичности: два отрезка полуциркульного свода и два поперечных коробовых свода поддерживают купол. Расположение пят сводов на довольно высоком уровне не нарушает цельности внутреннего пространства и придает ему высоту. Общий строй завершения крестообразен – основной оси перекрытия симметричными сводами противопоставлена широкая распалубка с куполом в центре.
При изучении бесстолпных конструкций псковских храмов нельзя выстраивать хронологические ряды по принципу развития форм от простых к сложным, поскольку даже сохранившиеся постройки свидетельствуют о практически одновременном использовании разных решений и их последующем применении в памятниках зрелого XVI в. Однако ряд других признаков позволяет несколько конкретизировать датировку постройки Никольской церкви, определив ее нижнюю границу как конец XV в.: частота рядоположения голосников в люнетах сопоставима с церковью Варлаама Хутынского на Званнице 1495 г.; лаконичный набор поясков в завершении барабана, форма окон и их обрамлений аналогичны декору церквей конца XV в., например, храму Георгия со Взвоза. Высота апсиды, превышающая половину высоты четверика, не позволяет отнести Никольский храм к ряду построек зрелого XVI в. Косвенным основанием для более поздней датировки может служить тот факт, что самый ранний датированный пример псковского бесстолпного храма с подклетом – церковь Николы Снетогорского монастыря – построена в 1512–1519 гг.³ Но полностью исключать возможность возведения Никольского храма Каменноградского монастыря до 1510 г., на наш взгляд, нельзя. Устройство подклета могло и предшествовать Снетогорскому монастырю, где, по сути, был возведен сложный архитектурный комплекс из церкви и трапезной на подклете. Ещё во время работы в Москве в 1474–1489 гг. псковские зодчие возводили в Кремле храмы на подклетах: церковь Ризоположения и Благовещенский собор.
Традиционно широко датируется XV–XVI вв. и церковь Петра и Павла Сереткина монастыря, в которой использована оригинальная система перекрытия «перекрещивающимися сводами». Среди более поздних пристроек выделяется близкий к кубическому объем древнего храма – одноглавый четверик 10 х 8 м с одной апсидой. Внутреннее пространство подчеркнуто центрично за счет особенного решения завершения – постепенного уменьшения проема для кольца барабана между пересекающимися арками с каждой следующей ступенью до тех пор, пока ширина просвета не составила практически треть от ширины перекрываемого пространства, что совпадает с наиболее распространенным модулем подкупольного пространства четырехстолпных псковских храмов. Среди бесстолпных конструкций перекрытие Петропавловского храма наиболее близко структуре подкупольного пространства крестово-купольной церкви, только своды здесь опираются не на отдельно стоящие или угловые опоры, а на стены и на расположенные ниже поперечные своды; в свою очередь, своеобразные повышенные подпружные арки опираются на продольные своды и на поперечные арки. В целом завершение церкви Петра и Павла организует весь интерьер ритмом арок, сужающихся с каждой следующей ступенью и возносящих купол над центрическим внутренним пространством. Но уточнить время возведения постройки крайне трудно: видимо, учитывая обилие голосников в люнетах, довольно низкую апсиду и «некоторую монотонность расчленения фасадов»⁴, придется ограничиться датировкой храма концом XV – первой третью XVI в.
В 1496 г. было закончено строительство церкви Богоявления с Запсковья с двумя придельными бесстолпными храмами⁵. Древняя конструкция бесстолпного перекрытия сохранилась только в северном приделе Трех святителей. Она состоит из двух коробовых сводов, разделенных поперечными ступенчатыми арками, несущими барабан и купол. В целом решение аналогично церкви Николы Каменноградского, но несколько сложнее: ступенчатые своды распалубки с одной стороны составляют ось, противоположенную более крупным формам коробовых сводов, направленным от входа к алтарю, а с другой – придают всему внутреннему пространству большую цельность, плавность перехода завершения от сводов к куполу. В интерьере церкви Богоявления, как отмечает А.И. Комеч, за счет понижения высоты основного объема при перекрытии ступенчатыми сводами главными в формировании композиции также становятся глава и спокойно расходящиеся к стенам ступени сводов⁶. Можно сказать, что в придельных храмах однородность сводчатого, объединяющего и осеняющего завершения основного храма была претворена в еще более концентрированных формах бесстолпного перекрытия.
Важно отметить, что такое решение завершения в системе ступенчатых сводов крестово-купольного четырехстолпного храма, которое бы «собирало все части здания от периферии к центру» и придавало бы интерьеру «непререкаемую зрительную цельность»⁷, среди сохранившихся памятников впервые явлено в церкви Успения Богоматери в Мелётове 1461–1462 гг. В другом варианте решения сводов «из-за цельности и однородности развития каменной оболочки»⁸ единым воспринимается интерьер церкви Георгия со Взвоза, 1494 г., где центральные подпружные арки вообще не выделены в кладке свода. В контексте этих поисков представляется логичным и развитие бесстолпных систем перекрытий для храмов меньших размеров, и для приделов. При отсутствии столбов пространство априори едино и цельно, но известные нам бесстолпные конструкции следуют тем же линиям: намеченному в Мелётове и развитому в Богоявленской церкви сочетанию высоты и слитности форм перекрытия сходящимися к центру ступенчатыми сводами (храмы в Пустом Воскресении и Сереткине монастыре). В других случаях, аналогично храму Георгия со Взвоза, бесстолпные конструкции стремятся к цельности завершения крестом ясных форм сводов, на пересечении которых врезан барабан купола (придел Трех святителей Богоявленской церкви и храм Николы от Каменной ограды).
В Пскове существовал еще один вариант перекрытия бесстолпных храмов, сочетающий разнообразные своды и арки. Он сохранился в южном приделе Успения церкви Михаила Архангела с Городца. Немного вытянутое по оси восток-запад помещение делилось на три части (центральная шире боковых в 2 раза) двумя поперечными арками на консолях (шириной более 1 м). Эти арки и перпендикулярные им своды несли купол, а оставшееся пространство с востока и запада перекрывала композиция из полуцилиндрических сводов, примыкающих к аркам и несущих коробовые сводики. Основной храм претерпел множество перестроек, и время возведения придела определить очень сложно. Находя лишь одну аналогию перекрытию Успенского придела в Никольском храме Снетогорского монастыря 1512–1519 гг., где арки с поперечными сводами несут купол, а сопоставимые с подкупольным пространством боковые объемы перекрыты коробовыми сводами, Вл.В. Седов считает эту постройку «подготовительной ступенью к конструктивным поискам мастеров в южном приделе храма Михаила Архангела», решение которого напоминает московский крещатый свод⁹. Однако, как мы уже отмечали, относительные датировки псковских бесстолпных храмов на основе аналогий или по степени «замысловатости» конструкции исключены: представляется невозможным выделить среди них архаичные или подготовительные стадии, в каждом конкретном случае необходимы иные датирующие признаки. В пользу датировки XV в. Успенского придела церкви храма Михаила Архангела с Городца могут говорить два обстоятельства: устройство только ниши жертвенника в толще кладки северного угла, аналогичное изображенному на чертеже И.Ф. Годовикова в церкви Афанасия в Довмонтовом городе (с конца XV в. устраивались две ниши по сторонам апсиды) и расположение придела у западной части южного фасада Михайловского храма, совершенно нетипичное для памятников ХVI в., в которых вслед за храмом Богоявления с Запсковья приделы располагаются у апсид основного храма.
***
Наиболее полно и последовательно проблема вероятной взаимосвязи псковских и балканских бесстолпных храмов была рассмотрена Вл.В. Седовым, однако выстроенная исследователем картина нуждается в пересмотре. Среди балканских построек, в которых использована композиция со сводами, опирающимися на своды, Вл.В. Седов выделил памятники XIV–XV вв. в центральной Сербии (Моравская школа) как близкие по решению сводов к псковским бесстолпным церквям или «полностью совпадающие» по композиции сводов и увидел в них источник воспринятого Псковом «типа маленького бесстолпного храма с несущей распалубкой» или со ступенчатой распалубкой, а также внутренними лопатками¹⁰.
При более детальном рассмотрении балканские аналоги оказываются отнюдь не столь близкими древнерусским памятникам. Прежде всего, характер лопаток в интерьере первого известного бесстолпного храма Пскова – церкви Феодора Стратилата в Довмонтовом городе 1385 г. – и в церкви Никиты Гусятника 1470 г. совершенно отличен от балканских построек. Несопоставимы конструктивные роли столь различных по выносу выступов: не более 11 см в псковских храмах против обычных 30–45 см в сербских церквях. Кроме того, памятники Моравской школы в подавляющем большинстве – триконхи, и Вл.В. Седов включает в ряд аналогий сводам псковских храмов церкви этого типа. Однако, например, в церкви Св. Стефана в Липовце 1350–1360 гг. ступенчатость сводов возникает именно из-за наличия боковых экседр-певниц, завершение которых ниже сводов основного объема, а потому купол с севера и юга поддерживают арки, несомые сводами над восточной и западной частью. В других памятниках, чтобы поднять купол выше уровня сводов, над конхами экседр вводили еще один-два уровня арок, опирающихся на поперечные своды наоса (придворная церковь Богородицы в Наупаре, 1350 г., храм монастыря Лепенац, ок. 1360 г., церковь в Мелентии, XV в.), на выделенные из сводов арки или на консоли (придворная церковь Св. Николая в Велуче, до 1370 г., храм Введения Богородицы монастыря Горняк, 1376–1380 гг.).
Важно отметить, что во всех этих постройках диаметр купола лишь немногим уступал ширине храма без боковых конх; узкие, но высокие ступени арок были предназначены именно для вознесения главы над основным объемом, а не для сужения подкупольного пространства. Выступающие пилоны в углах подкупольного квадрата принимали нагрузку от ступенчато расположенных подпружных арок и несущих их сводов или выделенных в сводах арок; распор конструкции перекрытия частично гасился и полукружиями экседр. Это решение совершенно отлично от конструктивных возможностей псковских бесстолпных церквей с внутренними лопатками. В XV в. в редких памятниках без боковых конх – церкви Николы под Шаторнье 1425 г. и храме в Орашье – вынос пилонов, на которые опираются поперечные подпружные арки, а с севера и юга ступени коробовых сводиков, достигает почти полуметра. Потому и этот маргинальный для Сербии вариант не обнаруживает конструктивной связи с псковскими храмами с лопатками в интерьере, в том числе из-за относительно поздней датировки.
Композиции ступенчатых перекрытий, осуществленных без поддержки выступов-пилонов, в Моравской Сербии весьма немногочисленны – Вл.В. Седов приводит два примера¹¹. В миниатюрной церкви Спаса в Призрене, возведенной ок. 1348 г., на восточный свод и западную арку на консолях с севера и юга опираются повышенные узкие арочки, несущие купол практически во всю ширину наоса (ок. 2,7 м; храм не является триконхонхом), что никоим образом не соотносится с псковскими бесстолпными храмами. Церковь Троицы в Горней Каменице середины XV в. упоминалась ещё Н.И. Бруновым как «бесспорный прототип псковской системе ступенчатых арок бесстолпных зданий»¹². Композиция сводов в принципе действительно схожа с псковскими памятниками конца XV в., но объемно-пространственная структура и конструктивное решение храма в целом иные. Здесь помимо ступенчатой несущей распалубки конструктивную роль играют и две боковые певницы, придающие сильно вытянутому с запада на восток пространству (примерно 6 х 3 м) крестообразность. Необычный прием конического сужения полкупольного квадрата к барабану добавляет ритмическую плавность завершению, перекликаясь с конхами апсиды и певниц. Центральный столп подкупольного пространства в интерьере акцентировался не столько высотностью, сколько архитектурными формами – ритмом восходящих от конх к куполу ступеней небольших сводов и пониженными объемами примыкающих экседр певниц.
Вл.В. Седов связывал возникновение моравских памятников с монастырской архитектурой, а распространение в Пскове этого типа бесстолпных храмов, осененных своеобразным крестовым «балдахином, напоминающим верхнюю зону четырехстолпного храма»¹³, – с монастырской культурой северных земель Древней Руси. На наш взгляд, в отношении Пскова, сохранившиеся памятники не позволяют делать однозначных выводов о природе заказа бесстолпных храмов, поскольку соотношение не связанных с монастырями церквей и монастырских храмов примерно равное.
При отсутствии данных об объемно-пространственном решении псковских бесстолпных храмов на протяжении первого столетия их существования все рассуждения об их происхождении гипотетичны. Но, по всей видимости, версия о балканском влиянии неприемлема даже на уровне образной связи разных архитектурных школ, не говоря уже о заимствовании конкретных принципов. Представляется вообще необязательным искать какой-то далекий источник форм для перекрытий построек настолько небольшого объема, что размещение в нем столбов сделало бы его чересчур тесным. Возможно, не только декор бесстолпных храмов Пскова восходит к четырехстолпным постройкам. По крайней мере, памятники конца XV – начала XVI в., как мы видели, являют несколько вариантов перекрытия, и конструктивно, и образно соотнесенных с современными или предшествующими им псковскими большими храмами. При плохой сохранности построек второй половины XIV – первой половины XV в. практически неразрешимым кажется вопрос о времени появления в псковской архитектуре повышенных подпружных арок. Не вдаваясь в полемику о том, где впервые на Руси были использованы ступенчатые своды – в Новгороде, Москве или Пскове, – обратим внимание на тот факт, что в 1330-е гг. в Никольской церкви в Изборске рукава креста были составлены из арок разной высоты. Поэтому нельзя исключать, что перекрытие церкви Феодора Стратилата в Довмонтовом городе могло осуществляться системой ступенчатых сводов и арок. Таким образом, псковские ступенчатые своды представляются нам результатом автохтонного развития псковской архитектурной школы, а их сходство с балканскими памятниками – не большим, чем с Ильинской церковью в Чернигове. Оно заключается в использовании приема опирающихся друг на друга арок или сводов разной высоты при создании совершенно разных по общему строю внутренних пространств.