А. А. Янковская
(МАЭ РАН)

Сообщения арабского путешественника XIV в. Ибн Баттуты о Малайском архипелаге: проблема интерпретации источника

Сообщения знаменитого путешественника Ибн Баттуты о Малайском архипелаге и Малаккском полуострове — один из немногих арабских источников по средневековой истории региона, основанных на рассказах очевидцев. В 1345–46 гг. Ибн Баттута совершил путешествие из Индии в Китай и обратно через Малаккский пролив, посетив по дороге два прибрежных малайских княжества — султанат Самудра на Северной Суматре и порт Какулла на побережье Малаккского полуострова. Время визита путешественника пришлось на важнейший для истории этих княжеств период, связанный с их временной независимостью и экономическим расцветом, а также приходом ислама на смену прежним индуистско-буддийским верованиям. «Путешествие» Ибн Баттуты, помимо общих сведений о Самудре и Какулла, содержит множество бытовых деталей и любопытных наблюдений. В посвященных малайским княжествам главах путешественник описывает придворные порядки и этикетные нормы, свадебный обряд, а также приводит ряд сведений об архитектуре, внутреннем убранстве жилищ, одежде и пище.
Сообщения Ибн Баттуты о малайском мире выделяются на фоне рассказов его арабских, китайских и европейских предшественников и современников подробным освещением некоторых тем и вниманием к деталям и представляют гораздо больший интерес с точки зрения этнографии и истории культуры, нежели собственно истории.
Рассказы путешественника способны в той или иной степени осветить различные стороны материальной и духовной культуры малайцев, а также внести вклад в изучение отдельных ее элементов. Сообщения Ибн Баттуты не только рисуют картину быта и нравов его эпохи, но и могут оказаться полезными при изучении современности.
Многие описанные им особенности средневекового придворного этикета дожили до наших дней и нашли отражение в повседневном поведении современных малайцев. Неизменными остались и многие традиционные элементы обрядов жизненного цикла.
О странствиях Ибн Баттуты известно благодаря сочинению под названием «Подарок созерцающим о диковинках городов и чудесах странствий», дошедшему до нас в нескольких неполных рукописях. Этот труд, более известный просто как «Путешествие Ибн Баттуты», представляет собой литературную обработку устных рассказов путешественника, которая была выполнена придворным литератором марокканского султана Абу Инана (1348–1358) в Фесе. Европа познакомилась с «Путешествием» в начале XIX в., а в 1853–1858 гг. французскими востоковедами Ш. Дефремери и Б. Сангинетти был издан полный сводный арабский текст и перевод в четырех томах, который и по сей день остается самым авторитетным. Отдельным главам «Путешествия» Ибн Баттуты и связанным с ними вопросам посвящено немало научных работ, однако описание Малайского архипелага, по сравнению с другими фрагментами, изучено в меньшей степени.
Первым к сообщениям Ибн Баттуты о Малайском архипелаге обратился французский востоковед Э. Дюлорье. В 1847 г., еще до выхода капитального труда Ш. Дефремери и Б. Сангинетти, он издал в «Journal Asiatique» арабский текст и перевод двух посвященных Юго-Восточной Азии фрагментов «Путешествия», снабдив их достаточно подробными комментариями. Ш. Дефремери и Б. Сангинетти, в своем труде ставившие перед собой, несомненно, гораздо более обширные задачи, уделяют намного меньше внимания той небольшой части «Путешествия», которая посвящена Малайскому архипелагу. Последний том их перевода, описывающий странствия Ибн Баттуты после его отъезда из Дели, в том числе и посещение Суматры и Малаккского полуострова, по неизвестным причинам лишен каких бы то ни было вспомогательных материалов. Впоследствии к путешествию Ибн Баттуты из Индии в Китай, включая и его пребывание в Юго-Восточной Азии, обращались такие известные востоковеды, как Г. Ферран, Г. Мжик и Г. Юль. Однако в этой части «Путешествия» наибольший интерес исследователей, как правило, вызывали описания собственно Китая, а также таинственной страны Тавалиси, которую путешественник помещает на пути из Малаккского пролива в Китай. Местонахождение Тавалиси до сих пор окончательно не определено и вызывает споры среди исследователей, предлагающих искать ее на Калимантане, Сулавеси, архипелаге Сулу или побережье Индокитая.
Важнейшим для изучения сообщений Ибн Баттуты о Малайском архипелаге является вопрос об их достоверности. Из-за путаницы в хронологии и географических названиях, а также ряда малоправдоподобных сообщений «Путешествие» не раз подвергалось критике со стороны исследователей. Из всех частей сочинения именно путешествие магрибинца из Индии в Китай, включая и его посещение Юго-Восточной Азии, вызывало наиболее острую критику. Не только отдельные сообщения, но и сама реальность этого путешествия нередко ставились под сомнение. Так, Г. Ферран объяснял многочисленные противоречия и анахронизмы в китайской части «Путешествия» тем, что Ибн Баттута не бывал в Китае и Индокитае. По мнению исследователя, этот отрывок был либо сфабрикован самим путешественником на основе различных источников, либо вставлен в текст переписчиками позднее1. Г. Юль, не сомневаясь в общей достоверности сообщений Ибн Баттуты, обвинял его в недостаточной наблюдательности, небрежности и склонности к преувеличениям и голословным утверждениям2. Он также выражал сильное сомнение в том, что Ибн Баттута в своих странствиях достиг Северного Китая и Пекина3. В XX в. доверие к Ибн Баттуте стало восстанавливаться. Т. Ямамото установил, что многие рассказы путешественника подтверждаются китайскими источниками и сообщениями Марко Поло, а значит, основаны на непосредственных наблюдениях4. В пользу правдивости Ибн Баттуты высказались также Г. Мжик и Х. А. Р. Гибб.
Достоверность сообщений путешественника стали объяснять его субъективной честностью как представителя своего времени и культурной среды. Х. А. Р. Гибб, в частности, пишет о путешественнике: «Некоторые ошибки в его труде были неизбежны, прежде всего, потому, что из-за потери записей во время нападения пиратов в Индийском океане ему приходилось полностью полагаться на свою память; но ошибки эти так немногочисленны и большей частью малозначительны, что сочинение служит авторитетным источником по социальной и культурной истории послемонгольского ислама. Сами его ошибки, если их можно так называть, являются ошибками той эпохи; искренность его вне всяких подозрений»5.
За реабилитацию Ибн Баттуты выступил и И. Ю. Крачковский: «…его сведения в общем надежны; он передавал то, что сам считал верным»6. Путаницу в географических названиях и датах исследователь объясняет различными недоразумениями. Иноземные топонимы могли быть неверно восприняты путешественником на слух; хронология восстанавливалась задним числом, и даты могли ставиться наудачу. Что касается исторических экскурсов, то путешественник не был ученым и вполне мог ошибиться7.
В настоящее время европейская наука не склонна отрицать сам факт путешествия Ибн Баттуты в Китай, хотя отдельные его сообщения нередко критикуются. Так, американский исследователь Р. Е. Данн ставит под сомнение путешествие Ибн Баттуты по Китаю дальше его южного побережья, но все же обращает внимание на то, что при всех неточностях и спутанности в китайской части «Путешествия», вызывающих вполне обоснованное недоверие исследователей, никто еще не приводил достаточно убедительных доводов в пользу того, что Ибн Баттута не бывал в Восточной Азии8.
Можно заключить, что большинство исследователей не ставит под сомнение посещение Ибн Баттутой Малайского архипелага. И если рассказ о Тавалиси заслуживает критики в силу спорности ее местоположения и неправдоподобности сообщаемых о ней сведений, то описание малайских княжеств Суматры и Малаккского полуострова не содержит явно фантастических сообщений и вполне согласуется с другими источниками. Сообщения Ибн Баттуты об этих княжествах не лишены противоречий. Так, время визита путешественника не совпадает с годами правления упоминаемого им правителя Самудры — султана Малика аз-Захира. Но все же ряд фактов говорит в пользу того, что Ибн Баттута действительно побывал на Малайском архипелаге.
Не всегда точный в том, что касается истории или географии, путешественник демонстрирует особую наблюдательность при описании отдельных событий и бытовых деталей. Именно эти детали опровергают сомнения некоторых исследователей в реальности путешествия Ибн Баттуты в Юго-Восточную Азию. Существование многих упоминаемых путешественником культурных реалий находит подтверждение в ранних малайских исторических хрониках, в первую очередь «Седжарах Мелайу», а также в современной этнографической действительности. Кроме того, упоминание путешественником ряда незначительных, на первый взгляд, подробностей, какие вряд ли могли бы быть воспроизведены им с чужих слов, свидетельствует о его непосредственном знакомстве с малайским миром и позволяет относиться к остальным рассказам Ибн Баттуты с бóльшим вниманием и доверием.
«Путешествие» Ибн Баттуты выделяется среди других арабских средневековых географических трудов оригинальным стилем и простотой изложения. По своей форме оно принадлежит к популярному в географической литературе того времени жанру рихла (араб. «путешествие»). Произведения этого жанра оформлялись, как правило, в виде дневника и содержали описания посещенных тем или иным путешественником стран. Специфика «Путешествия» Ибн Баттуты объясняется тем, что сам он не был ни ученым-географом, ни литератором. Он не демонстрирует ни знакомства с географической письменностью своего времени, ни владения изысканным литературным стилем. Фиксацией и литературной обработкой устных рассказов путешественника мы обязаны придворному литератору Ибн Джузаййе ал-Калби, который провел редакторскую работу и собрал воедино множество отдельных сюжетов, попытавшись придать произведению внешнюю закругленность. Предисловие и концовка, которыми Ибн Джузаййа снабдил произведение, написаны принятым в литературных кругах того времени высоким слогом, однако на протяжении всего сочинения стиль этот не всегда выдержан, и сквозь него пробивается разговорная речь Ибн Баттуты 9.
Рассказы путешественника о малайском мире богаты конкретными деталями и подробностями, но в то же время разрознены и часто плохо связаны между собой. Повествование ведется от первого лица и содержит, в основном, описание того, как Ибн Баттута ехал из одной страны в другую, что он видел, каких людей встречал, как он был принят тем или иным султаном. Время от времени рассказчик делает небольшие отступления, как, например, для рассказов о пряностях или о мятеже племянника султана. Сама структура повествования неоднородна: о чем-то путешественник упоминает лишь вскользь, а на каких-то вопросах останавливается очень подробно.
В некоторых случаях, сообщая что-либо, Ибн Баттута указывает, видел ли он это своими глазами или же слышал об этом от других людей. Упоминание иноземных топонимов, имен собственных и названий предметов зачастую сопровождается разъяснением их написания, а иногда и значения. Эти пояснения, по-видимому, принадлежат Ибн Джузаййе. При передаче неарабских слов Ибн Баттута склонен к ошибкам и неточностям. Стоит учитывать, что различные названия воспринимались им на слух со слов случайных переводчиков и воспроизводились по памяти спустя годы после описываемых событий. Ибн Баттута не проявлял склонности к изучению языков и помимо родного арабского в какой-то сте- пени владел лишь персидским. Г. Юль находит по всему тексту «Путешествия» ряд примеров, когда путешественник приводит персидские слова и выражения, считая их принадлежащими к языкам тех стран, которые он описывает10. Тот факт, что не владевший языками путешественник почти не приводит малайских терминов, как правило заменяя их арабскими и персидскими аналогами, сильно затрудняет интерпретацию его сообщений и часто позволяет лишь строить предположения о том, какие именно явления культуры он описывает.
К сожалению, не все упоминаемые Ибн Баттутой этнографические реалии находят параллели в других источниках. Однако, подвергая сомнению те или иные сообщения путешественника, не стоит все же забывать, что его «Путешествие» — не ученый трактат, а литературное произведение, предназначавшееся в первую очередь для развлечения читателей и никогда не претендовавшее на полную достоверность. Но хотя сам Ибн Баттута и не ставил перед собой научных целей, «Путешествие» представляет огромную ценность для науки.
Сообщения Ибн Баттуты рисуют красочную картину малайского мира середины XIV в. В его рассказах о Самудре находит яркое отражение придворный церемониал этого султаната. Интересны описания торжественного приема во дворце правителя, обряда одаривания одеждой, свадьбы сына Малика аз-Захира. Свадебный обряд Ибн Баттута описывает достаточно подробно, что делает этот пассаж одним из самых интересных с этнографической точки зрения. Путешественник также сообщает ряд деталей, касающихся религии и политического устройства, семейно-брачных отношений, форм приветствия и этикетных норм, построек и интерьеров, традиционного костюма, пищи и употребления бетеля. Насыщенные этнографическим содержанием, сообщения Ибн Баттуты открывают широкое поле для интерпретации.
Помимо путаницы в датах и названиях, интерпретация рассказов путешественника осложняется отрывочностью многих сведений, как сообщаемых самим Ибн Баттутой, так и содержащихся в других источниках, близких к «Путешествию» по времени. Другим существенным препятствием для анализа упоминаемых Ибн Баттутой культурных реалий является почти полное отсутствие в его сообщениях малайских терминов. В этом стоит винить не только и не столько незнание путешественником языка, сколько само культурное сознание средневекового мусульманина, смотревшего на малайский мир через призму своей культуры и опыта. Сообщения Ибн Баттуты дают как бы две картины, наложенные друг на друга, — жизни малайских княжеств, воочию увиденной путешественником, и его собственных представлений, обусловленных его принадлежностью к ближневосточной мусульманской культуре.
За долгие годы странствий Ибн Баттута объехал практически весь мусульманский мир своего времени. Прослушав в крупных богословских центрах Ближнего Востока лекции известных законоведов, он получил доступ ко двору многих эмиров и султанов, где требовались люди, сведущие в мусульманском праве. Особенно нехватка юристов и богословов ощущалась на периферии мусульманского мира, где в недавно принявших ислам государствах лишь начинали утверждаться мусульманские порядки. Таким государством был султанат Самудра на севере Суматры, официально принявший ислам в 90-х гг. XIII в. При дворе правителей Самудры изучались труды мусульманских философов и велись теологические споры, а на малайский язык переводилась арабская и персидская литература. Ибн Баттута встретил при дворе султана Малика аз-Захира богословов и правоведов, чьи имена говорят об их ближневосточном происхождении. Сам же он, еще до путешествия в Китай, провел около восьми лет в Индии при дворе султана Мухаммада ибн Туглака (1325–1351), где ис- полнял обязанности мусульманского судьи.
В Средние века мир ислама постоянно расширялся. Новая религия, помимо универсальной правовой системы и арабского языка как языка межэтнического общения, несла в себе и многие элементы мусульманских культур Ближнего Востока (Ирана, Египта, Аравии), и некоторые из них укоренялись на новой почве. Происходил синтез исламской культуры с культурами тех стран, где утверждалась новая религия, в результате чего возникали новые ветви мусульманской цивилизации. Культура малайцев сегодня представляет собой сплав элементов различных культур. На разных этапах своего развития она подверглась влиянию сначала индуистско-буддийской, а затем арабо-мусульманской культуры. Последняя начала проникать на Малайский архипелаг с торговцами еще в первые века ислама, а после XIII в. ее влияние стало усиливаться по мере того, как правители малайских княжеств один за другим принимали ислам и привлекали к своему двору образованных мусульман с Ближнего Востока.
Путешествие Ибн Баттуты на Малайский архипелаг не было исключительным случаем и было бы невозможно без долгой истории экономических и культурных контактов между Ближним Востоком и Юго-Восточной Азией. Сам путь в Китай через Малаккский пролив, пройденный путешественником, был проложен арабскими и персидскими мореплавателями еще до возникновения ислама. В рассказах Ибн Баттуты о малайском мире нашли отражение многие историко-культурные процессы, сопровождавшие распространение ислама на Архипелаге и Малаккском полуострове в XIV и последующих веках. Несмотря на трудности, с которыми сталкиваются исследователи при интерпретации сообщений путешественника, «Путешествие» Ибн Баттуты представляет собой важнейший источник по средневековой истории малайской культуры.

Aglaya A. Yankovskaya

(Museum of Anthology and Ethnography named after Peter the Great (Kunstkamera), Russian Academy of Sciences, St.Petersburg)

Accounts of the 14th century Arab Traveller Ibn Battuta on the Malay Archipelago: the Problem of Interpretation of the Source.

The article is devoted to the accounts of the Malay Archipelago and the Malay peninsula by the Arab traveller of the 14th century Ibn Battuta that represent a valuable source on the history of Malay culture. “The Journey” of Ibn Battuta contains a great deal of ethnographic data opening a wide field for interpretation. The author raises the problem of interpreting the traveller’s reports on the Malay world and identifies a number of difficulties associated with it, such as the unresolved issue of the reliability of Ibn Battuta’s tales, the fragmentarity of the data given and the lack of Malay terms in the text.

Примечания

1 Yamamoto Tatsuro. On Tawalisi Described by Ibn Battuta // The Oriental Library, № 8. Tokyo, 1936. P. 102–103.
2 Yule H. Cathay and Way Thither. Vol. 2. London, 1915. P. 433–437.
3 Ibid. P. 435.
4 Yamamoto Tatsuro. On Tawalisi Described by Ibn Battuta… P. 103.
5 Гибб Х. А. Р. Арабская литература (Классический период). М., 1960. С. 107.
6 Крачковский И. Ю. Избранные сочинения. Т. IV. М.; Л., 1957. С. 424.
7 Там же.
8 Dunn R. E. The Adventures of Ibn Battuta, a Muslim Traveler of the 14th century. Berkley; Los Angeles, 2005. P. 252–253.
9 Крачковский И. Ю. Избранные сочинения… С. 422.
10 Yule H. Cathay and Way Thither... P. 435–436.