Т. В. Белякова
(СПбГУ)
Особенности графики Козловского и Прокофьева в контексте предромантизма
Творчество русских скульпторов второй половины XVIII в. давно получило заслуженное признание, но их графические произведения до сих пор не нашли справедливой оценки. Отечественное искусствознание уделяло этой теме гораздо меньше внимания, чем можно было бы пожелать. Конец XVIII в. отмечен расцветом творчества крупнейших ваятелей классицистического стиля: Михаила Ивановича Козловского и Ивана Прокофьевича Прокофьева. Интерес к их скульптурным произведениям всегда был велик. Однако исчерпывающие исследования о графическом наследии представителей русского классицизма еще не написаны.
Именно эти мастера в своем творчестве возрождают дух античного ваяния. Вместе с тем нельзя усомниться в оригинальности художественного дарования каждого скульптора. Блестящие пластические произведения Козловского и Прокофьева побуждают нас к изучению их графических листов, достоинства которых только предстоит оценить.
В искусствоведческих работах, посвященных истории отечественного искусства и формированию и развитию русского классицизма, исследователи непременно обращаются к именам Козловского и Прокофьева, но акцент ставится на их скульптурные произведения. Не будет преувеличением сказать, что скульпторы превосходно владели всеми особенностями академического рисунка. Графические работы Козловского и Прокофьева отмечены таким вдохновенным и виртуозным мастерством, что трудно переоценить их значение. Яркое и многогранное творчество мастеров до сих пор не получило должного освещения и оценки.
Успехи русских скульпторов в области графики настолько значительны, что заслуживают вполне самостоятельного рассмотрения. Мы выберем для изучения произведения чрезвычайно непохожие.
Скульпторы в Академии художеств, как и живописцы, в течение нескольких лет тщательно изучали рисунок. Но только два из них — М. И. Козловский и И. П. Прокофьев — были известны как рисовальщики. Естественно, напрашивается сравнение между графикой двух мастеров, тем более что выставки, посвященные их юбилеям, следуют одна за другой, но при этом их работы почти несопоставимы. У Козловского сохранилось довольно большое графическое наследие, более 60 листов, многие из которых имели «прикладной» характер: они были подготовительным этапом работы над гравюрой или скульптурой. По сравнению с графическими работами современников, наследие Прокофьева отличается обилием. До наших дней дошло более 370 графических произведений Прокофьева. Почти все они хранятся в Государственном Русском музее. Интересно, что автор целенаправленно собирал свои рисунки наряду с чужими и позаботился о том, чтобы их единообразно оформили, создав оригинальную коллекцию. Их отличает не только оригинальное качество, но для русского рисунка XVIII в. необычно даже их количество.
В настоящее время актуально звучит проблема стилистических изменений в искусстве конца XVIII в. Черты двойственности, соединение кажущихся противостоящими особенностей обогащают картину стилистической эволюции рисунка и яснее всего проявляются в пределах эпохи Просвещения. «Реальное и идеальное, жизненное и идеализированное, случайное и регламентированное, естественное и дидактическое, рациональное и интуитивное — эти понятия связаны в искусстве XVIII века противоречием и равноправием, взаимопроникновением и внутренней вероятностью противостояния. “Качели” этих и подобных им антиномий находят в искусстве XVIII века конкретные пластические воплощения и весьма способствуют его обаянию и притягательности»1. На сегодняшний день графическое наследие Козловского и Прокофьева сравнительно мало знакомо как широкому кругу зрителей, так и искусствоведам. На примере рисунков Козловского и Прокофьева представляется возможным проследить, как меняется понимание художественной идеи от классицистической ясности, цельности к волнующему, трепетному, даже бунтующему романтическому настроению.
Незаконченные рисунки, фиксирующие художественный замысел художника, стали ценить не сразу. Постепенно, когда по-настоящему для зрителя стала важна индивидуальная художественная работа, предварительные рисунки начинали ценить с чисто художественной точки зрения. Ведь если в законченных работах мы встречаемся с результатами творчества, то в эскизах или этюдах перед нами развертывается процесс создания произведения. В подготовительных рисунках персональное творческое начало по существу выходит на поверхность.
Следует отметить тяготение М. И. Козловского к классицистическим мотивам. Античное искусство является высшим мерилом и эстетическим идеалом стиля классицизма. Изучение шедевров классической древности сформировало художественное видение Козловского. Это обострило зрение скульптора, сделав его более восприимчивым к идее поиска идеально правильной формы. Следует особо подчеркнуть, что мастер придерживается греческой античности. Думается, что в ранних произведениях этого скульптора можно почувствовать чистоту эллинского духа.
Его художественная деятельность отчетливо показывает, что источником творчества отечественных мастеров была именно греческая пластика. Нормы прекрасного берутся в греческой античности. Так классицизм ориентируется на выбранную норму, исповедует ее и вместе с тем совмещает с современными элементами. Базовые основы классицизма разрабатывались с расчетом на его долгую жизнь. Действительно, классицизм держится, опираясь на синтез элементов нормы и современного, индивидуального. Интересно сообщение Г. Г. Поспелова о значении рисунка в русском искусстве: «В рисунке, пожалуй, отчетливее, чем в живописи, сказалось преобладание в пределах всей русской культуры духовного элемента над чувственным, как бы идеальной стороны существования над материальной»2. Здесь, возможно, и крылись причины столь продолжительной привлекательности для русских рисовальщиков академической системы, в основе которой лежала идеализация любой натуры. К концу XVIII в. Академия художеств стала истинным центром художественной культуры со строгой системой обучения.
Козловский ориентируется на скульптурную четкость, пластический рельеф становится образцом для рисунка. Мастер острее воспринимает пластическую форму и линейный рисунок, органическую функциональность движения. Он рисует определеннее, более пластично по сравнению с Прокофьевым. Его работам 1770–1780-х гг. присуща тщательность регулярной штриховки пером, предельная четкость, тектоничность. В графике Козловского сразу узнается рука скульптора. Он увлекается большой формой, ясными объемами, которые мощно воздействуют, стремится находить выразительность в простых геометрических формах.
У Козловского показан мир, отстраненный от текущей жизни, мастер дает ощущение приближенности к вечности, обостренное подчеркнутой пластической конкретностью мотивов. График выбирает древние сюжеты с их жизнеутверждающим пафосом и воплощает образы лаконично и точно. Скульптурность форм, подчеркнутая пластичность, четкое деление на планы, определенная сухость и рациональность —все это черты зрелого классицизма. Классицистический подход к действительности, классический тип художества оказался способен воспроизвести во внешности предмета его внутреннюю основу. Контурно-объемный рисунок, в котором линия играет главную роль, присущ работам Козловского, выполненным в классицистической манере. Органичное единство идейно-образного строя с художественной формой характерно для лучших произведений русского классицизма. Основа классицизма — рационалистическое мироощущение, вера в гармонию человека и государства, идея главенства интересов государства над интересами отдельного человека. Долг каждого — ощущать ответственность перед обществом. В искусстве отмечается преобладание героических, патриотических, гражданственных мотивов, которые теперь считаются естественными проявлениями человека. Этот стиль приспособлен для воплощения государственной идеологии. Но русский классицизм XVIII в. Имеет свои специфические черты. В нем отсутствует идея жесткого подчинения личности абсолютному государственному началу. «В этом смысле русский классицизм ближе к самим истокам, к искусству античному (а в нем — не к римской античности, а к греческой), с воплощением его, как идеальных, понятий логического, разумного, естественности, простоты и верности природе, выдвигавшихся просветительской философией в качестве исходных критериев прекрасного, в их русском понимании. Античная и ренессансная система композиционных приемов и пластических форм пересматривалась русскими художниками применительно к национальным традициям, к русскому образу жизни»3. «Исконная и органическая близость, связывающая русских художников с великой античной традицией, обусловила стремительно быстрый темп развития и необыкновенно высокий расцвет русского классицизма» 4. Русская эстетика второй половины XVIII в. чрезвычайно высоко оценивала общественно-воспитательное значение искусства. Отмечалось, что свобода, служение высоким общественным идеалам являлись причинами расцвета греческого искусства. Как представляется, художественный язык и идейное и эмоциональное содержание произведений классицизма должны найти отклик у современного зрителя. Недаром Русский музей в 2007 г. устроил выставку, посвященную Козловскому, а в 2009 г. организована экспозиция рисунков Прокофьева.
Необходимо заострить внимание на противоречивости искусства выбранного нами периода. Не стоит углублять разрыв между классицизмом и романтизмом, эти явления органично взаимодействуют. В качестве иллюстрации этого тезиса, на наш взгляд, выступает творчество Козловского и Прокофьева. Не следует забывать о постоянном обращении русских скульпторов к искусству барокко, которое являлось поиском новых импульсов для творческого саморазвития. Уже в начале творчества Козловского мы обнаруживаем стилевые отклонения на пути к чистому классицизму. Его работы 1790-х гг. и по темам, и по стилю (оглядывающемуся на пластическую контрастность барокко) являются преддверием чего-то нового.
Поэтому можно утверждать, что скульпторы были тесно связаны с барочным наследием. Рисунок их приобретает характер быстрого, нарочито незаконченного наброска, участвуя в процессе осуществления художественного замысла, он органически вплетается в структуру художественного образа, выраженного языком линий или трехмерных пластических форм.
В графической манере, характерной для творчества Козловского 1770-80-х гг., рисунок исполняется пером или твердым карандашом; в живописной — углем, мягкой сангиной или широкой растушевкой. В первом случае — только линии; все ограничено, резко очерчено; основное впечатление достигается контуром. Во втором — широкие и расплывчатые массы, контуры едва намечены неуверенными, повторяющимися штрихами. Свет и тень то усиливаются, то ослабевают, и на этом основано впечатление изменчивости. В качестве примера можно привести законченный портретный профильный рисунок, выполненный Козловским в 1788 г. Сложная техника сангины умело используется в светотеневом решении образа. График обладает высокой культурой тонового рисунка. Легкая протирка сангины создает мягкость моделировки. Мастер словно лепит лицо модели, противопоставляя светлый профиль темному фону. Сангина таит в себе такой диапазон тональных нюансов, что воспринимается как цветной рисунок. Именно цвет впоследствии становится основным изобразительным средством у романтиков. К 1790-м гг. определяется склонность скульптора к интимному портрету. К этому времени относится появление сравнительно узкой, но знаменательной преромантической тенденции в искусстве XVIII в. «Пристальное внимание к жизни человеческого чувства, тончайшее восприятие его оттенков, стремление уловить трепетное биение сердца дают основание говорить о соприкосновении с тем кругом художественных интересов, который в литературе связывают с понятием преромантизма, о встрече с творческими тенденциями сентиментализма»5. Так, работы Козловского можно охарактеризовать большим интересом скульптора к полному, объективному раскрытию внутреннего мира изображаемого, его характера. График пытается постичь глубины человеческой натуры, занимая позицию объективного наблюдателя.
Не мешает заметить, что широкое использование традиционных классических мотивов не ограничивало творчество Козловского. В его творчестве уже наметился индивидуальный подход к решению пластических задач. Козловский отказывается от пышных аллегорий, помпезного, отвлеченного от реалий жизни искусства. Его искусство соразмерно человеку. В новаторски решенных рисунках «Убальдо и Карло уводят Ринальдо от Армиды» и «Гибель Ипполита» (1792) Козловский выстраивает композиции с исключительной живописностью приемов. В этих произведениях мы обнаруживаем новое отношение к форме — более экспрессивное, динамичное, что отражает барочную традицию. Пластически-объемный рисунок, напряженные тени, гибельный сюжет отражают уже мироощущение романтической эпохи. Соединение нервных и быстрых линий пера с легкими расплывающимися пятнами тона — излюбленный прием Козловского. Линия торопится, прерывается в своей беглости, и рисунок наполняется светом, воздухом. Здесь непременно чувствуется привкус театральности. Ощущения взволнованности, театрализации происходящего отличают романтическое искусство.
У Прокофьева, также как у Козловского, есть ряд очень красивых сангинных рисунков. По правилам художественного производства своего времени, и по очевидной незавершенности, Н. И. Уварова относит их к подготовительным материалам. Такова скорбная фигура плакальщицы в зарисовке «Надгробие» (середина 1810-х гг.). При переходе к другому материалу Прокофьев-рисовальщик так же меняет манеру, как Прокофьев-скульптор 6. Надо отметить родство материала сангины (в основном она имеет цвет обожженной глины) и любимой скульптором терракоты.
Прокофьев видится нам более разнообразным рисовальщиком, который варьирует мотивы, обращается к жанру. Представляется, в рисунке «Философ» (1782) мы уже можем почувствовать отклики на предромантические веяния. В эскизах Прокофьева присутствует острота характеристик персонажей, выразительность поз и жестов. Многие его графические листы отличают размытость, легкий туман переднего плана и четкость заднего, благодаря чему возникает ощущение трепетности, прозрачности. Ярко выделяется артистическое начало в энергичном повороте фигур, в фиксированных театральных жестах. Эффект внушительности, создаваемый широкими штрихами, присущ подготовительным рисункам Прокофьева. Обращает на себя внимание неясность членений, перетекание форм. Рисунок Прокофьева доводит до сознания зрителя то, что наиболее существенно для предметов, то, чем они наиболее сильно воздействуют на фантазию. Свободно владея техникой, он находил свою нравственно-эстетическую задачу в любовном перенесении на бумагу красоты, которую несет в себе сама вещь. Кажущаяся небрежность рисунка у такого мастера, как Прокофьев, в работах которого налицо как бы отход автора назад во имя подлинной гармонии, возможно, объясняется новым романтическим жизнеощущением.
Для романтизма характерны идеализация прошлого, неудовлетворенность обыденной жизнью, увлеченность всем таинственным и чудесным, особая возвышенность образов и сюжетов.
Ключом к пониманию нового мироощущения являются субъективные факторы в творчестве. Привнесение личностных ощущений дает манеру, которая на две трети связана с техникой. Это необходимо понимать для выявления индивидуального почерка графика.
Сопоставление графики Козловского и Прокофьева позволяет определить своеобразие восприятия натуры и графического языка каждого рисовальщика. Прокофьев решает объемно-пространственные задачи с помощью напряженных линий и тоновых контрастов, увязывая фигуры с окружающей средой. Козловский же, конструктивно передавая пластические массы посредством плавной линии, дополняет линеарные средства выразительности светотеневой проработкой формы штрихами.
Мы убеждаемся, что в рамках классицистической традиции меняется характер выполнения задач. Графики успешно соревнуются в сложности и совершенстве с ранее достигнутыми пределами мастерства. Но Козловский и Прокофьев по-разному осмысливают творческий процесс.
Известно, что Козловский по-своему претворял наследие барокко, внося некоторую строгость и сосредоточенность в произведения. Можно обнаружить интересное переплетение геометрии классицизма, сочности барокко, шалости рококо в творчестве скульптора. В этом особая красота творчества Козловского, его неповторимость и обаяние.
Рисовальщики XVIII в. охотно обращаются к материалам и техникам, дающим возможность работать с особенной легкостью, быстротой, сохранять спонтанность, позволяющим руке художника следовать внутреннему ритму его мысли, чувства, ощущения7. Важно отметить разнообразие приемов у Козловского и Прокофьева.
Эскиз тушью они часто заканчивают размывкой бистром, а подготавливают композиции наброском сангины. Они работают графитом и сепией, пользуются цветной бумагой. Прокофьев рисует на серой, синей или голубой бумаге, добиваясь звучности, сочности оттенков туши. Художники ставят перед собой живописные задачи —распределение светотеневых масс, противопоставление фигур окружающему пространству. Особенно преуспел в этом начинании Прокофьев. Условно можно назвать новаторским рисунок Прокофьева, который создает свой стиль самостоятельно, без воздействия принятых академических норм. Произведения графика в значительной мере созвучны будущему романтизму. Экспрессивная, динамичная линия у Прокофьева приходит на смену объемной моделировки. Художник борется с идеальной холодностью четкого контура, равномерной проработанностью формы, которые сообщают рисунку классицизма черты застылости, неподвижности. Пластичность отличает его работы. В рисунке Прокофьева повышается уровень личностности, столь свойственный рисунку вообще. Особенно чувствуется быстрота реакции художника, движения его рисовального инструмента. Это проявляется в нетерпеливости резких штрихов, в удвоении приблизительных вибрирующих контуров, в мгновенном движении линий по поверхности листа. Все это мы найдем у Прокофьева, у которого рисунок становится фиксированным моментом движения. Его художественная манера позволяет особенно отчетливо выявить артистичность глаза художника. Поспешная линия, осуществляемая с разным нажимом, становится ведущим стилистическим элементом рисунка Прокофьева. В стремительности ее темпа, напряженности, внутренней вибрации ощущается по-новому мыслящий художник. Прокофьев четко улавливал стилистику бегущего времени.
Работам графиков присущ особый, специфически рисуночный колорит. Козловский и Прокофьев создают рисунки с помощью бистра, сепии, чернил, сангины, мела, делая свои работы богатыми по цвету. Эти материалы составляют довольно разнообразную цветовую гамму, которая усложняется и обогащается за счет различных оттенков, тональных переходов, применения цветного фона бумаги. Все это свидетельствует о свободе использования разнообразных возможностей рисунка, который до этого не был столь живописен. У графиков формируется новое единство ритма, формы, композиции, движения.
Общая характеристика романтического направления трудна. От предромантизма оно отличается большей определенностью. В эпоху романтизма художник ставится на пьедестал. Мастер же начинает противопоставлять себя обществу. В этом заключается парадокс романтизма, который на первых порах носил живой, изменчивый характер, проповедовал индивидуализм и творческую свободу. Вместо простоты и замкнутости формы классицизма романтизм предлагает сложный силуэт, богатство форм, свободу композиционного решения, в котором симметрия и другие формальные композиционные принципы теряют господствующее значение. На рубеже XVIII и XIX вв. искусство не дозрело до формирования яркого стиля. Но романтизм и не создал стиля.
Можно говорить о романтическом мироощущении. Романтизм предполагает раскованность человеческого духа. Романтик готов видоизменять мир. Романтическое произведение подразумевает прежде всего контрасты и силу чувств. Романтизму свойственна изменчивость. Но попытка обозначить в конкретных терминах романтизм обречена на неточность, невозможность полноценно уловить то, что живет в образах и связанных с ними переживаниях. Многие исследователи обращают наше внимание на чрезвычайно широкий эмоциональный диапазон созданий Прокофьева. У графика чувствуется новое понимание единства внешней, эмоционально постигаемой формы и внутренней конструкции. Прокофьев в полной мере ощущает себя творцом. Тенденция мышления у мастера уже романтическая с ориентацией на действительность.
Высокое художественное совершенство, тонкость исполнения, предельная лаконичность позволяют рисункам М. И. Козловского и И. П. Прокофьева занять достойное место в русском искусстве. Самые известные рисунки доказывают, на каком высоком профессиональном уровне выполнялись эскизы и просто подготовительные рисунки к произведениям пластики. Эти переходные фигуры соединяют барокко, рококо и классицизм со следующим этапом. Но стоит разграничить их роль в развитии русской графики. В этой связи можно сослаться на мнение крупнейшего знатока графики А. А. Сидорова: «Русский рисунок XVIII в. — сложное и противоречивое целое. Но он подготовил и в известной мере предрешил замечательный подъем нашего искусства в последующем столетии»8.
Прокофьев оказался смелее, оригинальнее в экспериментировании с техникой рисования, с использованием приемов барокко, рококо и классицизма. Представляется, он ярче проявил себя именно как рисовальщик, перерабатывающий наследие разнообразных стилей. Многообразие стилистики отличает все этапы творчества Прокофьева. Рисунки Прокофьева поразительно отличаются от произведений Козловского, а многие — вообще от рисовальных традиций XVIII в. Они, как правило, исполнены экспрессии, и по приемам исполнения, как отмечает исследователь Н. И. Уварова, иногда удивительно близки графике ХХ в., так что многие листы можно отнести к уникальным явлениям своего времени. А сам Прокофьев видится мастером, который стремится воплощать романтические идеи XIX в. Если раньше в искусстве сохранялись установки на античную историю, библейские темы, то Прокофьева-рисовальщика привлекает национальная история (проекты медалей). Интерес к народному сознанию, с нашей точки зрения, проявился в разработке графиком бытовой темы. Художник также высоко ставит воображение: многие его наброски необходимо домысливать, угадывая очертания фигур за прерывистыми линиями.
Все это — приметы грядущего романтизма, а Прокофьев — важная фигура, которая прокладывает ему дорогу.
Что касается М. И. Козловского, то он был в полной мере именно скульптор, что вытекало из коренных особенностей его художественного мышления. Скульптура по своей природе больше связана с официальной, академической традицией. Главные достижения Козловского — именно в скульптуре. Рельефно рисуется роль Козловского для дальнейшего развития русской пластики. В графике Козловский действует осторожнее Прокофьева. Графические произведения Козловского даже в бурной динамике остаются гармоничными, уравновешенными; в них царствует рациональное построение и строгая точная линия. На примере творчества этого художника вырисовывается неспешное изменение художественного видения, манеры, закрепляющее накопленный опыт.
Графические произведения Козловского и Прокофьева позволяют судить о высочайшей графической культуре мастеров. Рассмотренные рисунки скульпторов свидетельствуют о непрерывном развитии и плодотворной жизни традиций барокко и рококо и позволяют нам оценить достигнутое, определив пути последующего развития русского искусства.
Tatjana V. Beliakova
(St.Petersburg State University, Russia)
Peculiarities of Graphic Works by Kozlovsky and Prokofiev in the Context of Pre-Romanticism.
The article is devoted to the graphic art of sculptors M. I. Kozlovsky and I. P. Prokofiev. Their sculptural pieces were always of great interest. Despite this no serious research on the sculptors’ graphic art has been written yet. The graphic heritage of Kozlovsky and Prokofiev is rather big and each master is very original. This can be seen by comparing their works. specific problem this article is dealing with is to trace the elements of Pre-Romanticism in these drawings. It is an attempt to trace how an artistic idea had been changing from the classical clarity to the quivering romantic mood. Some drawings are strangely close to the graphic art of the 20th century, so many pieces can be regarded as unique phenomena of that time. That’s why the graphic works of both sculptors are now becoming of great interest.
Примечания
1 Рисунок и акварель в России. XVIII век. Каталог / Сост. Гаврилова Е. И. СПб., 2005. С. 10.
2 Русский рисунок XVIII — начала XX века / Сост. Ю. М. Забродина и др. Л., 1989. С. 6.
3 Ильина Т. В. Русское искусство XVIII века. М., 1999. С. 89.
4 Петров В. Н. Скульптор М. И. Козловский // Очерки и исследования: Избранные статьи о русском искусстве 18–20 вв. М., 1978. С. 59.
5 Ельшевская Г. В. Искусство рисунка. Л., 1989. С. 98.
6 Уварова Н. И. «В своих рисунках он тверд и решителен» // Иван Прокофьев. 1758–1828. Альманах. Вып. 222. СПб., 2008. С. 63.
7 Ельшевская Г. В. Искусство рисунка... С. 31.
8 Сидоров А. А. Рисунок старых русских мастеров. М., 1956. С.195
