Ёлшин Д.Д. «Двустолпные» храмы древнерусского Переяславля: византийский контекст

Article Index

Д.Д. Ёлшин (Государственный Эрмитаж)
«Двустолпные» храмы древнерусского Переяславля: византийский контекст


Архитектура храмов древнерусского Переяславля Южного конца XI – начала XII в. оставалась неизвестной до середины XX в., когда целый ряд построек был открыт и исследован в ходе археологических раскопок под руководством М.К. Каргера [7, с. 52‒63; 8, с. 5‒30]. Плановое решение некоторых храмов Переяславля, расстановка в них подкупольных опор, а следовательно, и система перекрытия оказались совершенно непохожими на синхронные древнерусские памятники, в чем исследователи видели руку приезжего византийского зодчего [17, с. 43]. А.И. Комеч предполагал возможность наличия деревянных (стропильных) перекрытий, основываясь на летописном упоминании «деревянного верха» в Михайловской божнице в Остре (также, вероятно, принадлежащей переяславскому зодчему). Ю.С. Асеев считал, что нельзя исключать базиликальный тип или перекрытие «псковского типа» [1, с. 114; 9, с. 291]. Однако конкретная попытка пространственной реконструкции переяславских храмов по варианту «псковского  типа» была осуществлена лишь почти полвека спустя В.А. Харламовым и Г.В. Трофименко [21; 22, с. 47‒50]. Эта работа, представляющая собой единственный эксперимент графической объемно-пространственной реконструкции переяславских храмов, отличается, однако, большой абстрактностью и оторванностью от архитектурных реалий средневизантийского времени. Предложенный основной конструктивный принцип — взаимно опирающиеся арки — действительно, встречается в средне- и поздневизантийское время1, но практически никогда при решении перекрытия основного подкупольного пространства крестово-купольного храма.
Почти одновременно попытку вписать переяславские храмы в широкую типологическую панораму византийского и древнерусского зодчества предпринял Вл.В. Седов [20, с. 15‒18]. Автор отнес некоторые из переяславских храмов к вводимому им типу «полувписанного креста», под которым понимается вариант отклонения от классической схемы «вписанного креста» с отсутствием восточных угловых компартиментов. Для того, чтобы определить архитектурный тип храмов, автору пришлось словесно реконструировать их архитектурное решение. Архитектурно-графическое оформление предлагаемых реконструкций сразу бы поставило ряд вопросов к предлагаемым автором типологическим определениям.
Ниже мы рассмотрим памятники с дискуссионной реконструкцией и попробуем предложить свои варианты их возможного архитектурного решения.

Андреевская  церковь
Хронологически самым ранним из  «проблемных»  памятников  является  церковь Св. Андрея «у ворот», сохранившаяся лишь в уровне фундаментов. Если атрибуция храма верна, он входил в градостроительную программу митрополита Ефрема и был создан в конце 1080-х – начале 1090-х гг. П.А. Раппопорт, не ставя вопроса о характере перекрытия, определял архитектурный тип церкви как «бесстолпный храм с галереями» [15, с. 67; 18, с. 34]. Необычной особенностью храма является трехчастный алтарь, присоединенный к центральному квадратному ядру. В реконструкции В.А. Харламова и Г.В. Трофименко перекрытие храма представлено маленьким куполом (диаметром 2 м), опирающимся на две широкие поперечные арки, опирающиеся, в свою очередь, на две продольные арки, перекинутые между западной стеной центрального объема и торцами междуапсидных стенок алтарной части (рис. 1а). Аналогов подобному конструктивному решению в византийской архитектуре мы не найдем.
Гораздо более логичным кажется размещение купола над центральным квадратным залом Андреевской церкви. Диаметр такого купола мог составлять до 5,5 м (рис. 1б). Примыкающие к центральному залу с севера и юга прямоугольные компартименты, похожие в плане на «рукава креста», конечно, не могли быть таковыми. Перекрытие их на высоте подпружных арок купола коробовыми сводами по оси север-юг привело бы к чрезвычайно нехарактерной асимметричной композиции боковых фасадов. Не вызывает сомнений, что компартименты, охватывавшие центральное ядро, представляли собой галерею- обход, объем, второстепенность которого в архитектурном решении была подчеркнута понижением его высоты по отношению к центральному ядру. Немаловажно и то, что ступенчатый абрис восточного фасада Андреевской церкви явно повторял облик переяславского кафедрального собора Архангела Михаила, внешняя галерея которого также была укорочена на востоке.
Если мысленно «отбросить» галереи Андреевской церкви, чрезвычайно близкой аналогией ее наосу по пропорциям и плановому решению окажется сербская церковь Св. Ни- колая в Куршумлии (середина – третья четверть XII в.) (Рис. 2). Традиционно считается, что этот неординарный храм значительно повлиял на формирование местной Рашской школы, и аналогичную структуру организации интерьера мы наблюдаем в построенных вслед за церковью Св. Николая церкви Св. Георгия в Расе и церкви Богородицы в Студенице [10, с. 236‒246]. Однако церковь Св. Николая имеет конструктивную основу подпружных арок купола в виде угловых опор и относится, таким образом, к типу компактного вписанного креста (compact inscribed cross, athrophied Greek cross), как и его близкие
«бесстолпные» современники (церковь Св. Аверкия в Куршунлу и церковь монастыря Хора в Константинополе), решение которых восходит к еще более ранним постройкам, как, например, церковь Успения в Никее [9, с. 14‒15; 13, с. 107‒110; 20, с. 134‒141]. В плане фундаментов Андреевской церкви мы не найдем следов размещения таких мощных угловых  выступов.
Пытаясь объяснить столь необычную черту церкви Св. Николая в Куршумлии, как открытый в зальный наос трехчастный алтарь, М. Михалевич недавно предположила, что зодчий мастерски совместил здесь схемы двух разных архитектурных типов (вписанного креста и компактного креста), однако не объяснила причину такого объединения [28, р. 109]. Более логичной нам кажется версия А.Ю. Виноградова о том, что на интерьер церкви св. Николая мог повлиять интерьер типа октагона на тромпах, где мощные опоры на восточной стороне подкупольного пространства конструктивно необходимы [3, с. 231, прим. 15]. Это заставляет нас обратить внимание на выпуски фундаментов, предназначенные для выступов пилястр на торцах межапсидных стен Андреевской церкви в Переяславле. В храмах Св. Николая в Куршумлии и Богородицы в Топлице, а также в храмах в Студенице и в Расе такие выступы отсутствуют, поскольку в них нет конструктивной необходимости. Напротив, в храмах с куполом на восьми опорах2 — на эти пилястры опираются арки и тромпы (рис. 3). Иным образом объяснить необходимость этих пилястр сложно. В случае перекрытия куполом на восьми опорах (рис. 1в), Андреевская церковь оказывается одним из самых ранних примеров компактного варианта октагона (single-domed octagonal), в котором сохранены лишь конхи в углах, а остальные конхи заменены арками (4-й вариант по Х. Бурасу [26, Σ. 26‒27]).
Как бы то ни было, интерьер церкви Св. Андрея оказывается в русле новаторской типологии, характерной для амбициозных имперских проектов XI‒XII вв. в зонах сильного архитектурного влияния византийской столицы, что вполне соотносится и со столичным размахом в конструировании форм и разработке декора главного переяславского собора — храма Архангела Михаила [27, p. 373, 492; 11, с. 30‒39].

Спасская церковь
«Двустолпным храмом», по определению П.А. Раппопорта, являлся Спасский храм- усыпальница, датируемый самым началом XII в. А.И. Комеч предполагал, что Спасская церковь находит аналогии среди болгарских храмов, таких как Винница, Патлейна, Бял Бряг [9, с. 291]. Вл.В. Седов сомневался в верности болгарских параллелей в отношении этого храма и считал, что он «скорее, может быть отнесен к типу неполного вписанного креста» с «подкупольным пространством, вытянутым в продольном направлении» [21, с. 15]. Из этого описания не совсем ясно предполагаемое автором размещение и конструкция опирания купола. Приводимая Вл.В. Седовым аналогия — церковь № 3 на Тра- пезице в Велико Тырново (рис. 6) — сама по себе является весьма дискуссионной реконструкцией несохранившегося памятника поздневизантийского времени [4, с. 254‒257]. Похожим образом В.А. Харламов и Г.В. Трофименко предполагали, что через пространство храма (4,5 м) были переброшены продольные подпружные арки, опиравшиеся на западную стену и два столба на востоке (рис. 4б). Между тем, квадратные в сечении восточные столбы имеют размеры всего около 1 × 1 м, а толщина стен храма достигает лишь 0,8 м. Это чрезвычайно небольшая величина, практически не встречающаяся среди древнерусских храмов, которая не позволяет допустить опирания таких мощных подпружных арок непосредственно на стены. Если же предположить, что в храме вообще не было купола, то тогда аркаду, отделявшую зальный наос от алтаря, поддерживали два столба в восточной части. Такое решение интерьера могло быть продиктовано тенденциями, упомянутыми при описании церкви Св. Андрея, а возможно, и интерьером самой Андреевской церкви.
Однако, согласно археологической документации, при раскопках Спасской церкви в Переяславле были обнаружены развалы сводчатого перекрытия, значительное количество голосников и лист кровельного свинца [8, с. 16; 16, с. 16, 27]. Осмелимся высказать гипотезу, что храм все-таки имел пару западных опор, полностью утраченных при раз- рушении храма. В пользу этого свидетельствует симметричное расположение восточных столбов на одинаковом расстоянии от ближайших к ним стен храма и отсутствие фрагментов пола из поливных плиток в местах предполагаемого размещения западных опор (рис. 4а). Против — относительно неплохая сохранность храма и авторитетное мнение М.К. Каргера и П.А. Раппопорта [8, с. 11; 18]. Однако, если западными опорами являлись колонны, как в некоторых греческих храмах XII в., они могли почти бесследно исчезнуть из руин храма. Базы колонн могли быть установлены прямо на известковую подготовку пола. В этом случае, храм представлял бы собой классический тип вписанного креста на четырех опорах (рис. 4в). В будущем дополнительные археологические исследования в местах возможных западных опор могли бы уточнить это предположение3.

Успенская церковь (церковь на пл. Воссоединения)
Церковь на пл. Воссоединения — еще один «двустолпный храм», реконструкция интерьера которого имеет отношение к отмеченной тенденции. Исследовавшие ее М.Ю. Брай- чевский и Ю.С. Асеев предполагали, что следует атрибутировать ее как церковь Успения «на Княжем дворе», возведенную, согласно летописным данным, в 1098 г. [2, с. 112‒113].
В литературе отмечалось, что эта интерпретация и датировка не бесспорны, но других убедительных вариантов не было предложено [5, с. 157; 19, с. 36].
Как и Ю.С. Асеев, П.А. Раппопорт считал, что прослеженные при раскопках пересечения фундаментных лент являются местами четырех подкупольных опор, которые, таким образом, располагались в углах вытянутого по продольной оси храма прямоугольника 6,5 × 4 м (рис. 5а). Раппопорт определял храм как 4-столпный, если опоры стояли свободно, или как 2-столпный, если восточные опоры были слиты с межапсидными стенами [14, с. 165; 19, с. 36]. Вл.В. Седов отнес этот храм к изобретенному им типу «полувписанного креста»: «С востока прямо к поперечным рукавам и подкупольному пространству примыкают три апсиды, средняя из которых включает прямоугольный отрезок восточного рукава креста» [21, с. 17]. А.И. Комеч отмечал, что для перекрытия такого прямоугольного пространства куполом подпружные арки должны были располагаться на разном уровне [9, с. 290]. Кроме того, необходимы были бы широкие дополнительные поперечные арки, опирающиеся на продольные (рис. 5б). Пролет предполагаемых продольных арок (6,5 м) сравним с крупнейшими древнерусскими храмами X‒XI вв. Примеров применения такой конструктивной схемы в крестовокупольных храмах этого времени мы не знаем. Можно было бы предположить, что западная часть церкви на пл. Воссоединения является нартексом, а наос храма был бесстолпным [15, с. 67]. В таком случае основное пространство оказалось бы непропорционально вытянуто в поперечном направлении (около 6,5 × 9 м; для сравнения, поперечно вытянутое подкупольное пространство церкви Св. Георгия в Расе имеет размеры 4,5 × 5,5 м).
На наш взгляд, не исключен и другой вариант реконструкции Успенской церкви. Выпуски фундаментов межапсидных стен, предназначенные для пилястр, указывают на наличие продольных арок. Так же, как и в Спасской церкви, можно предполагать здесь утраченные опоры, на которые опирались подпружные арки купола (рис. 5в). Возможно и базиликальное решение храма (например, подобно церкви Св. Стефана в Несебре). Состояние документации раскопок этого памятника открывает возможности любому из этих решений4. Тем более странно в этом контексте выглядит предположение Вл.В. Седова, поддержанное Н.В. Новоселовым и О.М. Иоаннисяном, о том, что этот храм стоит у истоков разработки типа Спасо-Пребраженского собора Мирожского монастыря в Пскове [6, с. 177, 188‒190; 12, с. 303‒204; 21, с. 17].
Реконструкции трех переяславских храмов, предложенные В.А. Харламовым и Г.В. Трофименко, выглядят весьма спорными при сравнении с близкими по времени византийскими памятниками. Единственным вариантом архитектурного решения Андреевской церкви нам представляется перекрытие наоса куполом на восьми опорах — замысел высококвалифицированного мастера, ориентировавшегося  на лучшие  образцы своего времени. Напротив, Успенская и Спасская церкви относятся, скорее, к архитектуре, свойственной византийской провинции. Узкая вима, включенная в объем центральной апсиды, подчеркивает сходство с такими памятниками. Имеющиеся археологические данные оставляют возможность для реконструкции Спасской и Успенской церквей по наиболее распространенному варианту вписанного креста, возможно, с использованием колонн (подобно церкви № 4 в Селище около Преслава (рис. 7), а также целому ряду небольших греческих храмов XII в. (рис. 8) [24, с. 92; 31, σ. 291, 347]).


Ссылки

  1. Например, в нартексе Панагии Крины на Хиосе, экзонартексе церкви монастыря Хора в Константинополе.
  2. Например, в кафоликоне монастыря Неа Мони (середна XI в.) и церкви Спаса Преображения монастыря Хортиатис около Салоник (середина XI в.) [30, p. 48‒60; 29, σ. 102‒110, εικ. 33‒34].
  3. В полевом дневнике есть упоминание о наличии поперечных ленточных фундаментов по оси восточных столбов и восточной стены храма (16, л. 25). В то же время, в нем нет упоминаний о проверке наличия фундамента в западной части наоса. Возможно, такие зондажи не были сделаны в свое время по причине общей хорошей сохранности пола из поливных плиток.
  4. Например, общепринятыми в науке считаются реконструкции церквей X в. в Патлейне и Виннице около Преслава, где западные опоры купола также не выявлены археологически [1, с. 23‒33; 25, p. 241‒265].

Литература

  1. Бояджиев Ст. Църквата в Патлейне в светлината на нови данни // Археология. ‒ София, 1960. ‒ № 4. ‒ С. 23‒33.
  2. Брайчевский М.Ю., Асеев Ю.С. Археологические исследования в Переяславле-Хмельницком в 1958 г. // Краткие сообщения о докладах и полевых исследованиях Института археологии АН СССР. ‒ М.: Изд-во АН СССР, 1960. ‒ Вып. 81. ‒ С. 112‒116.
  3. Виноградов А.Ю. Заметки о византийском прототипе древнерусских Софийских соборов // Труды Государственного Эрмитажа. ‒ СПб.: Изд-во Гос. Эрмитажа, 2012. ‒ Т. 65: Первые каменные храмы Древней Руси. ‒ С. 235‒231.
  4. Димова В. Църквите в България през XIII–XIV век. ‒ София: Агато, 2008.
  5. Ёлшин Д.Д. Зодчество Переяславля Южного: школа или артель? // Актуальные проблемы теории и истории искусства: сб. науч. статей. ‒ Вып. 2. ‒ СПб.: НП-Принт, 2012. ‒ С. 156‒161.
  6. Иоаннисян О.М. Зодчество древнего Переяславля XI–XII веков и его место в общей картине развития зодчества Древней Руси // Наукові записки з української історії: збірник наукових статей. – Вип. 20. – Переяслав- Хмельницький, 2008. ‒ С. 174‒201.
  7. Каргер М.К. Памятники переяславского зодчества XI‒XII вв. в свете археологических исследований // Со- ветская археология. ‒ М.: Изд-во АН СССР, 1951. ‒ Вып. 15. ‒ С. 44‒63.
  8. Каргер М.К. Раскопки в Переяславле Хмельницком в 1952‒1953 гг. // Советская археология. ‒ М.: Изд-во АН СССР, 1954. ‒ Вып. 20. ‒ С. 5‒30.
  9. Комеч А.И. Древнерусское зодчество конца X ‒ начала XII в.: Византийское наследие и становление самостоятельной традиции. ‒ М.: Наука, 1987. ‒ 318 с.
  10. Кораħ В., Шупут М. Архитектура византиjског света. ‒ Београд, 1998. ‒ С. 236‒246.
  11. Маленковская М.В., Раппопорт П.А. Церковь Михаила в Переяславле // Зограф. ‒ Белград, 1979. ‒ № 10. ‒ С. 30‒39.
  12. Новоселов Н.В. Общие тенденции в архитектуре севера и юга Руси во второй трети XII в. // Наукови записки української iсторiї. ‒ Переяславль-Хмельницкий, 2008. ‒ Вип. 20. ‒ С. 202–208.
  13. Оустерхаут Р. Византийские строители. ‒ М.; Киев: Корвин-Пресс, 2005. ‒ 332 с.
  14. Пилявский В.И., Тиц А.А., Ушаков Ю.С. История русской архитектуры. ‒ Л.: Стройиздат, 1984. ‒ 512 с.
  15. Раппопорт П.А. Археологические исследования памятников русского зодчества X‒XIII вв. // Советская археология. ‒ 1962. ‒ № 2. ‒ С. 61‒80.
  16. Раппопорт П.А. Дневник раскопок на территории бывшего Михайловского монастыря и Спасской цер- кви г. Переяславль-Хмельницкого // НА ИИМК РАН (Научный архив Института истории материальной куль- туры РАН). Ф. 35. Оп. 1. 1953 г. Д. 122.
  17. Раппопорт П.А. Древнерусская архитектура. ‒ СПб.: Стройиздат, 1993. ‒ 288 с.
  18. Раппопорт П.А. Описание Спасской церкви г. Переяславль-Хмельницкого // РА ИИМК РАН. Ф. 35. Оп. 1. 1953 г. Д. 123.
  19. Раппопорт П.А. Русская архитектура X‒XIII вв. Каталог памятников. ‒ Л.: Наука, 1982. ‒ 136 с.
  20. Седов В.В. Византийский храм в Куршунлу // Древнерусское искусство. Византия и Древняя Русь / Рос. акад. наук; Гос. ин-т искусствознания. ‒ СПб.: Дмитрий Буланин, 1999. ‒ С. 134‒141.
  21. Седов Вл.В. Собор Спасо-Мирожского монастыря: иконография и происхождение типа // Архив архитек- туры. ‒ М., 1992. ‒ Вып. 1. ‒ С. 15‒18.
  22. Трофименко Г.В. Архiтектура Переяславля Пiвденного X ‒ першої половини XIII столить (за матерiалами архiтектурно-археологiчних дослiджень): автореф. дисс. … канд. архiтектури. ‒ Київ, 1995.
  23. Харламов В.А., Трофименко Г.В. Архитектура Переяславля Русского XI – первой половины XII века // Про- блемы изучения древнерусского зодчества: сб. статей (по материалам архитектурно-археологических чтений, посвященных памяти П.А. Раппопорта, 15‒19 января 1990 г.). ‒ СПб.: Изд-во Гос. Эрмитажа, 1996. ‒ С. 47‒51.
  24. Чанева-Дечевска Н. Църковната архитектура на Първата Българската държава. ‒ София: Изд-во на Бълг. акад. на науките, 1988.
  25. Bojadžiev St. L’église du village de Vinica à la lumière de nouvelles données // Byzantinobulgarica. ‒ 1966. ‒ Vol. 2. ‒ P. 241‒265.
  26. Bouras Ch. Twelfth and Thirteenth Century Variations of the Single Domed Octagon Plan // Δελτίον XAE. 9 (1977‒1979). Περίοδος Δ’. Στη μνήμη της Μαρίας Γεωργίου Σωτηρίου (1888‒1979). ‒ Αθήνα, 1979. ‒ Σ. 26‒27.
  27. Ćurčić S. Architecture in the Balkans from Diocletian to Suleyman the Magnificent, c. 300‒1550. ‒ London; New Haven: Yale University Press, 2010. ‒ 680 p.
  28. Mihalević M. Change in Byzantine Architecture // Approaches to Byzantine Architecture and its Decoration. Studies in Honor of Slobodan Ćurčić / ed. by M.J. Johnson, R. Ousterhout, A. Papalexandrou. ‒ London; Burlington: Ashgate Publishing, 2012. ‒ 320 p.
  29. Nikonanoy N. Ή’Εκκλησίατής Μεταμόρφωσης τοϋ Σωτήρος στον Χορτιάτη // Κέρνος. Τιμητική προσφορά στον καθηγητή Γ.Μπακαλάκη. ‒ Thessaloniki, 1972. ‒ Σ. 102‒110.
  30. Ousterhout R. Originality in Byzantine Architecture: The Case of Nea Moni // Journal of the Society of Architec- tural Historians. ‒ 1992. ‒ Vol. 51. ‒ No. 1. ‒ P. 48‒60.
  31. Μπούρας X., Μπούρα Λ. Η. Ελλαδική Ναοδομία κατά τον 12ο αιώνα. ‒ Αθήνα, 2002.