Д.А. Скобцова (Межобластное научно-реставрационное художественное управление, Москва)
Образы святых князей Бориса и Глеба в росписи Спасо-Преображенской церкви Евфросиниева монастыря в Полоцке

Борис и Глеб¹, сыновья киевского князя Владимира Святославича, убитые в ходе междоусобной борьбы их братом Святополком, стали первыми святыми, канонизированными русской Церковью, и пользовались особым почитанием на всем протяжении ее истории. Их прославление в XI в.² в лике мучеников-страстотерпцев, совершивших подвиг непротивления смерти, принесших добровольную жертву не за веру Христову, но «в последовании Христу»³, служило утверждению христианства в недавно крещеном государстве, укреплению его Церкви и правящей династии. Рано установившееся почитание Свв. Бориса и Глеба стремительно распространилось не только в русской земле, но и за ее пределами. В 1095 г. частицы мощей Св. Глеба «со товарищи» попадают в чешский Сазавский монастырь⁴, а в «Книге Паломник» Добрыни Ядрейковича, будущего новгородского архиепископа Антония (ок. 1200 г.), среди святынь Царьграда упоминаются образ Свв. Бориса и Глеба в Софийском соборе и посвященная им церковь в Испигасе⁵.
О масштабах культа князей-мучеников на территории Руси свидетельствуют и памятники художественной культуры: внушительное число храмов и монастырей в честь святых, возведенных вслед за первыми церквями в Вышгороде, на Альте и Смядыни – местах их смерти, – а также многочисленные произведения изобразительного искусства, как домонгольского, так и более поздних периодов. Известно, что самые ранние образы Бориса и Глеба появились на начальном этапе их почитания, а древнейшим из сохранившихся парных живописных изображений (исключая фигуры на полях иконы «Святитель Николай Чудотворец с избранными святыми» из ГТГ⁶) до недавнего времени считался образ второй половины XIII в. из Савво-Вишерского монастыря близ Новгорода, хранящийся в Музее русского искусства в Киеве⁷. Однако в ходе реставрационных работ в Спасо-Преображенской церкви Евфросиниева монастыря была раскрыта близкая по иконографии композиция со Свв. Борисом и Глебом, которая, как и весь основной комплекс росписи, была создана около 1161 г.⁸ (Илл. 1). Таким образом, фреска полоцкого храма оказывается первым по времени дошедшим до нас изображением Бориса и Глеба в монументальном искусстве и первым их совместным изображением в живописи. При изучении этой композиции мы будем опираться на публикации Э.С. Смирновой, которая специально занималась начальным периодом иконографии святых князей⁹.
Изображения Свв. Бориса и Глеба отличаются неповторимыми чертами. Создатели их иконографии, использовавшие опыт греческого искусства, вводя новые фигуры в мир православной святости, должны были выделить образы мучеников, сделать их узнаваемыми, дабы прославить русскую Церковь и благочестие русского княжеского дома¹⁰.
Уже в домонгольский период иконография Бориса и Глеба отличалась разнообразием типов и их смысловых оттенков, что было обусловлено различными гранями почитания святых страстотерпцев, которые изображались как вместе, так и по отдельности. Единоличные образы Бориса известны по некоторым княжеским печатям: например, по печати XII в. (?) с фигурами святого князя и евангелиста Иоанна Богослова, владелец которой не известен, а также по миниатюре-фронтиспису Евангелия учительного Константина, пресвитера Болгарского, из ГИМ (Син. 262, л. 1 об.), датируемого концом XII – началом XIII в. или (вслед за Е.В. Ухановой) началом – первой третью XII столетия¹¹. Образы Св. Глеба есть на печати, предположительно принадлежавшей Глебу Всеславичу, княжившему в Минске в 1104–1119 гг., на стеатитовой иконке из ГИМ, найденной на Таманском полуострове, которую датируют XI в. (связывая с именем Глеба Святославича), либо концом XII – началом XIII столетия¹². Особое почитание одного из двух братьев-мучеников и, как следствие, появление их изображений отдельно друг от друга может объясняться патрональными соображениями, т.е. именем заказчика, святым которого был либо Борис, либо Глеб.
В отдельную группу следует выделить встречающиеся среди единоличных образов святых их фигуры с моделью церкви в руке, которые отражают представление о Борисе и Глебе как о небесных покровителях храмов, вероятно, выстроенных в их честь, и шире – как о заступниках русской Церкви в целом. В качестве примеров назовем миниатюру в «Слове Ипполита, папы Римского, о Христе и антихристе» начала – первой трети XII в. из ГИМ (Чуд. 12, Лист 1 об.), где изображен Св. Борис¹³, и ряд крестов-энколпионов с аналогичными образами, сыгравших существенную роль в распространении культа святых князей.
Парные изображения Бориса и Глеба относятся к наиболее вариативному пласту их иконографии. Помимо конных образов святых, известных по рельефу южного фасада Дмитриевского собора во Владимире 1190-х гг.¹⁴ и, возможно, росписи церкви селения Челлунге на острове Готланд в Швеции примерно того же времени («Чудо об освобождении двух узников» (?))¹⁵, существовал тип парного фронтального изображения князей-мучеников. По замечанию Э.С. Смирновой, эта схема восходит к древнейшей иконе из пятиглавого деревянного храма в честь святых, возведенного Ярославом Мудрым в Вышгороде (до 1054 г.), о котором упоминается в «Чтении о житии и погублении блаженную страстотерпцу Бориса и Глеба» преподобного Нестора Печерского (1080-е гг.). В тексте говорится, что Ярослав «повеле же и на иконе святою написати, да входяще вернии людии въ церковь ти видяще ею образъ написанъ, и акы самою зряще, ти тако с верою и любовию покланяющеся има и целующе образъ ею»¹⁶. Подобные иконы должны были находиться и в Борисоглебских храмах, построенных в XI–XII вв. на Альте, Смядыни, в новгородском Детинце, в Чернигове, Рязани, Кидекше, Гродно, Новогрудке и в Бельчицком монастыре Полоцка.
Именно к такому иконографическому типу относится композиция Спасской церкви Евфросиниева монастыря. Полоцкие образы Глеба (слева) и Бориса (справа) размещены в западном рукаве креста, на южной грани северо-западного подкупольного столба, во втором снизу регистре декорации. Святые идентифицируются не только по характерному облику, но и благодаря отчетливо читающимся следам сопроводительных надписей на фоне в верхней части композиции – «ОА ГЛЕБЪ» и «ОА БОРИС». Фронтальные фигуры князей представлены в рост, в одинаковых позах, сходные силуэты подчеркивают их единодушие и твердость, подобно образам святых братьев Флора и Лавра или Космы и Дамиана. Но если последние совершенно нераздельны, то и Борис, и Глеб имели собственную историю мученичества и противопоставлялись как старший, более стойкий, и младший, ищущий духовной поддержки. Иногда они изображались словно в диалоге, как на резной каменной иконке XIII в. из Солотчи, хранящейся в Рязанском музее¹⁷, либо в резьбе северного фасада Дмитриевского собора во Владимире (90-е гг. XII столетия)¹⁸.
В росписи Спасского храма Полоцка переданы возрастные различия святых князей, хотя в ряде памятников – к примеру, в росписи церкви Вознесения Господня в Милешево (Сербия, 1220-е гг.)¹⁹, на серебряных изделиях и произведениях с перегородчатой эмалью XII в. – оба брата предстают похожими, без бороды и без усов²⁰. В Полоцке Св. Борис написан в соответствии со сведениями, приведенными в «Сказании, и страсти, и похвале святую мученику Бориса и Глеба»: молодым, с круглым лицом, небольшой темной бородой и усами. Глеб, описание облика которого не сохранилось, по традиции изображен юным, безбородым, с ниспадающими на плечи длинными локонами, чуть более светлыми, чем у брата.
Отличительной особенностью иконографии Свв. Бориса и Глеба являются их княжеские одежды и головные уборы, указывающие на регион, из которого происходили мученики. В полоцкой росписи их одеяния типичны²¹: на святых красные сапоги, унизанные жемчугом, длинные рубахи из узорной ткани – синяя у Глеба и красно-розовая у Бориса – с драгоценными браслетами-поручами на плечах и запястьях и широкой каймой на подоле, но без пояса. Поверх накинуты длинные плащи-корзна из плотной ткани, расшитые орнаментом в виде пальметт, помещенных внутри кругов или сердцевидных обрамлений. Красно-розовый плащ Св. Глеба и голубой плащ Св. Бориса, края которых украшены жемчугом и драгоценными камнями, скреплены сбоку на груди застежкой типа фибулы. На головах князей-мучеников высокие шапки, идентичные тем уборам Бориса и Глеба, что мы видим на фреске из Милешево.
Оба святых изображены с нимбами и держали в правой руке по кресту, написанному белилами, который символизировал их мученическую кончину. Сейчас об этом позволяют судить остатки краски и жест рук, поднятых на уровень груди. Кисть левой руки, как Бориса, так и Глеба, показывается из-под плаща, который ниспадает спереди характерным треугольным клином (распространенная деталь этой иконографии). Следовательно, святые должны были держать в руках мечи, воинский атрибут, указывающий на принадлежность к княжескому роду – как представленный напротив в том же регистре Св. Вячеслав Чешский. Правда, в последнем случае, изображение клинка, вероятно, является темперной записью середины XVII в.²², тогда как рукоять может относиться к первоначальному слою живописи – тогда получается, что клинок, а, скорее всего, ножны не были видны.
Композиция со святыми князьями Борисом и Глебом в Спасской церкви Евфросиниева монастыря демонстрирует нам не идеально-условные образы, но индивидуализированные, отличающиеся друг от друга изображения, можно сказать – несущие на себе некий оттенок «портретности». Особенностью полоцкой фрески является порядок расположения фигур святых: Глеб, младший из братьев, представлен слева, т.е. первым, тогда как обычно это место было отведено Борису. Э.С. Смирнова в своей статье, опубликованной в «Борисо-Глебском сборнике», приводит сведения Ипатьевской летописи, где под 1289 г. упоминается об украшении окладами Евангелий-апракос, предпринятом волынским князем Владимиром Васильковичем. Там сказано, что в состав оклада входила цата с изображениями мучеников Глеба и Бориса, и последовательность, в которой названы имена, может свидетельствовать о большем значении, придававшимся святому, указанному первым²³. Отметим, что среди историков и филологов существует мнение об особом почитании на ранних этапах сложения культа святых князей именно Глеба (до начала XII в.)²⁴. Кроме того, особенность фрески Спасского храма можно объяснить тем, что, располагаясь справа на южной грани северо-западного подкупольного столба, фигура Бориса, «старшего» святого, находится ближе к алтарной зоне, нежели образ Глеба.
Отдельного рассмотрения требуют причины появления фигур Бориса и Глеба в стенописи полоцкого Спасского храма, контекст, в который они помещаются и их место в программе декорации и составе святых, о чем мы выскажем несколько предварительных соображений. Почитание первых русских святых, распространившееся в XII в. из Вышгорода – первоначального центра культа – в другие земли, в домонгольский период укрепилось и в Полоцком княжестве. Это подтверждается существованием в Полоцке Борисоглебского храма в Бельчицком монастыре (начало или середина XII в.) и образами святых князей среди фресок Пятницкой церкви той же обители, которые А.А. Селицкий датирует в пределах первой половины XII в.²⁵, а В.Д. Сарабьянов относит к середине того же столетия²⁶. Известны и памятники «малых форм» с изображениями Бориса и Глеба, найденные на территории, принадлежавшей Полоцкому княжеству, в частности, бронзовая подвесная иконка из Копыся, по мнению специалистов, созданная в середине XII в.²⁷ или, что вероятнее, в начале XIII в.²⁸ (Музей Белорусского государственного университета в Минске).
Особое почитание Свв. Бориса и Глеба в Полоцкой земле могло определяться не только их статусом покровителей христианства и русской Церкви, но и иными причинами, как в случае с их образами в конхе церкви Спаса на Нередице (1199), где они предстают перед Богоматерью как заступники погибших юными детей строителя храма Ярослава Владимировича²⁹. Напомним также, что Борис и Глеб были «сродниками» заказчицы росписи полоцкой Спасской церкви – преподобной Евфросинии, приходившейся дочерью витебскому князю Святославу Всеславичу. Кроме того, вслед за В.Д. Сарабьяновым³⁰, следует отметить, что Свв. Борис и Глеб, наряду с представленными напротив них мучениками Романом (Римским, Кесарийским или Самосатским (?)) и Вячеславом Чешским, который также был убит своим братом Болеславом при схожих обстоятельствах,³¹ – являлись небесными покровителями родственников полоцкой игуменьи³². Включение фигур Бориса и Глеба в роспись Спасского храма могло быть связано не только с патрональными соображениями: здесь показательны интерпретация образов русских святых в составе декорации Милешево как предостережение против усобиц сыновьям сербского короля Стефана Первовенчанного³³ и указание источников на миротворческую деятельность Св. Евфросинии.
Изображения Свв. Бориса и Глеба в полоцком храме в одном регистре со Свв. воинами Георгием (патроном отца заказчицы), Димитрием Солунским, Прокопием, Феодором Тироном и рядом с Евстафием и Никитой, недалеко от образов святых врачей Космы и Дамиана, Флора и Лавра вводит русских мучеников в общий круг византийских святых, указывая на почитание братьев как воинов и целителей. В аналогичном контексте (среди воинов) Борис и Глеб были изображены в церкви Николы на Липне (1290-е гг.)³⁴ и представлены на полях иконы «Святитель Николай с избранными святыми» из этого храма³⁵, иконы близкого иконографического извода, хранящейся в ГТГ³⁶, и на крестах-энколпионах. Показательно, что и упоминающиеся в «Сказании о святых мучениках Борисе и Глебе» Свв. Никита, Варвара и Вячеслав Чешский написаны в западной части четверика полоцкой церкви, рядом с князьями-страстотерпцами³⁷.
Размещение образов святых в том же уровне, что сцена «Причащение апостолов» в алтарной апсиде храма Евфросиниева монастыря, подчеркивает в почитании Бориса и Глеба тему невинной жертвы, мотив телесного и духовного исцеления. А находящаяся на западной стене западного рукава церкви композиция «Воздвижение креста» с включенными в нее образами Константина и Елены – словно фланкированная фигурами Романа, Вячеслава, Бориса и Глеба – позволяет провести параллель между святыми князьями, утвердившими христианскую веру на Руси, и святыми равноапостольными императором и царицей. Изображения Бориса и Глеба, наделенные столь многочисленными и разнообразными смысловыми оттенками в росписи Спасского храма, нуждаются в дальнейшем исследовании. Однако уже сейчас можно сказать, что их появление вносит в программу декорации местную составляющую и дополнительно акцентирует стремление Полоцка заявить о своей роли духовного центра и своем участии в укреплении русского христианства.

Статья подготовлена при поддержке гранта РГНФ № 11-24-01006а/Bel.

Ссылки.

1.   В крещении князья (90-е гг. X (?) – 1015 г.) носили имена Роман и Давид соответственно. Дни их памяти празднуются православной Церковью 2 мая, 24 июля и 5 сентября (память Глеба).
2.   Точное время канонизации князей Бориса и Глеба дискутируется.
3.   Федотов Г.П. Святые Древней Руси. СПб., 2007. С. 38–39.
4.   Сказания о начале Чешского государства в древнерусской письменности. М., 1970. С. 14.
5.   Книга Паломник. Сказание мест святых во Цареграде Антония, архиепископа Новгородского в 1200 г. // Православный Палестинский сборник. Вып. 51. СПб., 1899. С. 15–16. Согласно А.А. Турилову, церковь в Испигасе была возведена в 1120–1122 гг. См. об этом: Турилов А.А. Два византийско-русских историко-архитектурных сюжетца // ΣΟΦΙΑ. Сборник статей по искусству Византии и Древней Руси в честь А.И. Комеча. М., 2006. С. 458–460.
6.   Эта новгородская икона датируется концом XII в. См.: Государственная Третьяковская галерея. Каталог собрания. Т. 1: Древнерусское искусство X – начала XV века. М., 1995. С. 54–57; Иконы Великого Новгорода XI – начала XVI века. М., 2008. С. 37. Илл. 40.
7.   Памятник принадлежит либо новгородской, либо тверской художественной традиции. Высветления на личном добавлены в XIV в. См.: Попов Г.В., Рындина А.В. Живопись и прикладное искусство Твери. XIV–XVI века. М.,1979. С. 252–259. Кат. 1; Попов Г.В. Тверская икона XIII–XVI веков. СПб., 1993. Табл. 1–5.
8.   Сарабьянов В.Д. Спасо-Преображенская церковь Евфросиньева монастыря и ее фрески. М., 2009. С. 177–198; Скобцова Д.А. Стилистические особенности росписи Спасо-Преображенской церкви Евфросиниева монастыря в Полоцке. К вопросу и времени создания памятника // Новгород и Новгородская земля. Искусство и реставрация. Вып. 4. Великий Новгород, 2011. С. 78–91. Образы Бориса и Глеба расчищены в 2011 г. специалистами «Межобластного научно-реставрационного художественного управления» (бригада В.Д. Сарабьянова).
9.   См. в частности последнюю и самую полную работу: Смирнова Э.С. Ранние этапы иконографии святых князей Бориса и Глеба. Вопрос византийских образцов и сложения русской традиции // Борисо-Глебский сборник. Collectanea Borisoglebica. Вып. I. Paris, 2009. С. 57–116.
10.   Там же. С. 65.
11.   Уханова Е.В. Об одном киевском скриптории последней четверти XI – начала XII в. // Палеография и кодикология. 300 лет после Монфокона. Материалы Международной научной конференции. Москва, 14–16 мая 2008 г. М., 2008. С. 225–229; Она же. Древнейшие изображения св. князя Бориса. К истории библиотеки Владимира Мономаха // Борисо-Глебский сборник. Collectanea Borisoglebica. Вып. I. Paris, 2009. С. 117–156.
12.   Архипова Е. Каменная иконка с Тамани с изображением воина-мученика св. Глеба // Борисо-Глебский сборник. Collectanea Borisoglebica. Вып. I. Paris, 2009. С. 157–182.
13.   Уханова Е.В. Древнейшие изображения...
14.   Вагнер Г.К. Скульптура Древней Руси. XII век. Владимир, Боголюбово. М., 1969. С. 411.
15.   Смирнова Э.С. Ранние этапы иконографии... С. 110.
16.   Памятники древнерусской литературы. Вып. 2. Жития святых мучеников Бориса и Глеба и службы им / Подгот. Д.И. Абрамович. Пг., 1916. С. 18.
17.   Николаева Т.В. Древнерусская мелкая пластика из камня. XI–XV вв. М., 1983. Кат. 30, табл. 5.
18.   Вагнер Г.К. Скульптура Древней Руси... С. 253.
19.   Ђорђевић И. Представе светих Бориса и Гљеба у Милешеви и српско-руске везе прве половине XIII столећа // Свети Сава у српскоj историjи и традициjи. Зборник радова са међународног научног скупа. Београд, 1998. С. 295–308.
20.   В частности на колтах из Рязанского клада 1822 г. (Оружейная палата Московского Кремля), погибшей Каменнобродской цате (Харьковский исторический музей, XII в.), пластинах оклада Мстиславова Евангелия (ГИМ, конец XII – начало XIII в.) и пластинах чина из владимирского клада (Владимиро-Суздальский музей-заповедник, конец XII – начало XIII в.), на серебряном позолоченном медальоне с поясным изображением Глеба с городища Старая Рязань (Рязанский музей), медальоне Суздальского оплечья, найденного при раскопках в селе Исады (ГИМ).
21.   Иконография князей Бориса и Глеба близка той, в которой на стенах Спасского храма изображены Вячеслав Чешский и мученик Роман, а также Свв. Кнут Датский и Олаф Норвежский на колоннах базилики Рождества Христова в Вифлееме. См.: Kühnel G. Wall Painting in the Latin Kingdom of Jerusalem. Berlin, 1988. P. 112–125, pl. XXXII–XXXV.
22.   Сергиеня В.В., Скобцова Д.А. Поновления древней росписи Спасо-Преображенской церкви Евфросиниева монастыря в Полоцке. Проблема сохранения и музеефикации поздних записей (в печати).
23.   Смирнова Э.С. Ранние этапы иконографии... С. 95.
24.   Алешковский М.Х. Русские глебоборисовские энколпионы 1072–1150 годов // Древнерусское искусство. Художественная культура домонгольской Руси. М., 1972. С. 104–125; Биленкин В. «Чтение» преп. Нестора как памятник «глебоборисовского» культа // Труды отдела древнерусской литературы. Т. 47. СПб., 1993. С. 54–64.
25.   Селицкий А.А. Живопись Полоцкой земли XI–XII в. Минск, 1992. С. 71.
26.   Сарабьянов В.Д. Спасо-Преображенская церковь... С. 125.
27.   Датировка Н.Ф. Высоцкой. См.: Дэкаратыўна-прыкладное мастацтва Беларусi XII–XVIII стагоддзяў. Мiнск, 1984. С. 18.
28.   Пуцко В.Г. Подвесны бронзавы абразок з Копыси // Мастацтво. 1994. № 2. С. 69–73.
29.   Пивоварова Н.В. Фрески церкви Спаса на Нередице в Новгороде. Иконографическая программа росписи. СПб., 2002. С. 26–28.
30.   Сарабьянов В.Д. Изображение Вячеслава, князя Чешского, в иконографическом замысле росписей Спасской церкви Евфросиньева монастыря в Полоцке (в печати). Приношу автору искреннюю благодарность за возможность ознакомиться с текстом рукописи.
31.   Это произошло в 929 или 935 г.
32.   Имя Вячеслав носили родной и двоюродный братья Св. Евфросинии, среди братьев ее отца были Глеб, Роман и Борис, последнем именем был назван и племянник преподобной, сын князя Давида.
33.   Ђорђевић И. Представе светих Бориса и Гљеба...
34.   Царевская Т.Ю. Княжеская тематика в росписи церкви Николы на Липне близ Новгорода // Лазаревские чтения. Искусство Византии, Древней Руси, Западной Европы. Материалы научной конференции 2008. М., 2008. С. 131–146.
35.   Икона мастера Алексы Петрова, написанная в 1293/1294 г. См.: Иконы Великого Новгорода XI – начала XVI века. М., 2008. С. 100–117.
36. См. прим. 6.
37. Памятники древнерусской литературы... С. 33.