И.Р. Манашерова (МГУ имени М.В. Ломоносова)
Три неизвестных ранних альбома Марка Шагала

Один из основных вопросов, которым задаются все знатоки творчества Шагала, – каким образом ему, старшему сыну из бедной многодетной еврейской семьи, удалось стать художником, выбраться из провинции в Санкт-Петербург для учебы у одного из самых ярких российских художников своего времени — Льва Самойловича Бакста, а затем в Париже оказаться в самой гуще парижской богемы, добиться большого успеха и мирового признания.
Самый надежный источник в разрешении загадки подобного феномена – ранние работы, тексты и стихи художника, созданные в период его становления. Вторая причина интереса к раннему творчеству Шагала связана отчасти с тем, что в мировом художественном сообществе он всегда считался французским художником¹, и только в последнее время исследователи активно заговорили о витебском периоде как основополагающем в его художественной карьере².
Ранний период творчества Шагала занимает совсем небольшой временной отрезок долгой творческой жизни мастера, не больше пяти лет. Из сохранившихся работ самые ранние датируются 1906–1907 г., а с 1911 г., после отъезда в Париж, Шагал уже становится зрелым мастером с ярко выраженной творческой индивидуальностью, собственным стилем и мифологией. Поэтому доля ранних работ в общем объеме его произведений ничтожно мала.
Учитывая сложную биографию художника, его многочисленные перемещения, связанные с революцией и войнами, которые пережила Россия и Европа, а вместе с ними и Марк Шагал, удивительно, как вообще что-то из его ранних работ могло сохраниться. Поэтому любой вновь открывшийся факт из биографии Шагала, любой новый документ представляют большую ценность.
Начиная с 1984 г. в изданиях, посвященных художнику, стали появляться неизвестные ранее рисунки и стихи на русском языке, находящиеся в архиве Блеза Сандрара, французского поэта-авангардиста и друга Шагала в период его первого пребывания в Париже (1911–1914)³. Дочь поэта, Мириам Сандрар, позволила нам изучить весь материал из своего архива, связанный с творчеством Шагала. Он содержал отдельные листы с рисунками, альбомы с зарисовками и стихами, старые фотографии и письма.
Подлинность данных альбомов не вызывает сомнения, поскольку 1) доступ к ним предоставила дочь Сандрара, которая хранила их долгие годы в Париже после смерти отца и с его слов подробно описала, каким образом альбомы оказались в семейном архиве; 2) впервые отдельные листы альбомов были представлены на выставке 1984 г. в центре Помпиду в Париже и опубликованы в каталоге этой выставки. На ней присутствовал еще сам Марк Шагал; 3) комитет Шагала в Париже хорошо знаком с данным материалом и рекомендовал Музею Шагала в Ницце этот архив для закупки. По словам Мириам, ее отец нашел три альбома Шагала «под кроватью», где они хранились вместе с другими работами автора в его студии в Ля Рюш, которая осталась незапертой после отъезда Шагала в Берлин, а затем и в Россию в 1914 г. Уехав в Берлин на выставку в галерее Der Sturm, организованной Гервартом Вальденом, а затем в Россию на свадьбу к сестре, Шагал рассчитывал вернуться в Париж через месяц. Но Первая мировая война, а затем и революция в России отодвинули его возвращение на целых девять лет. Друзья Шагала не получали от него никаких вестей и были уверены, что Шагал погиб⁴.
Дальнейшее изучение альбомов подтвердило авторство вновь открывшихся материалов: характерный почерк, содержание стихов и писем, различные биографические детали, эскизы к известным живописным работам – все свидетельствует о том, что они сделаны рукой Шагала.
Три неизвестных ранних альбома Марка Шагала выстраиваются в хронологическую цепочку. Самый ранний – Поэтический альбом – Шагал начинает вести в Санкт-Петербурге в феврале 1909 г., когда он учился в школе Е.Н. Званцевой. Ценность этого альбома состоит, прежде всего, в том, что каждое записанное в нем стихотворение имеет подпись с указанием места и даты написания. Благодаря этим подписям появилась возможность дополнить биографические сведения о художнике в период с февраля 1909 г. до первых месяцев его жизни в Париже, проследить передвижения художника между Санкт-Петербургом, Нарвой и Витебском, вплоть до отъезда во Францию.
Все стихи, судя по авторским датам, записаны в альбом до отъезда в Париж. Далее в альбоме идут дневниковые записи и черновики писем, которые сделаны Шагалом уже в Париже, но не позднее 1912 г., поскольку последние – это черновики писем к Добужинскому по поводу работ для выставки «Мира искусства», которая проходила в феврале-марте 1912 г. По содержанию этот альбом можно назвать литературно-документальным. В научный обиход мы его вводим под названием «Поэтический альбом».
В 1909 г. в Петербурге, увлекшись символизмом, Шагал начал писать свои первые стихи на русском языке. Ему шел двадцать второй год.
На первой странице Поэтического альбома синими чернилами написано авторское посвящение:
1909–910
мои стихи
моего детства
моей любви
моих улиц и
знакомого неба
Шагал
В Поэтический альбом записано тридцать стихотворений (с февраля 1909 по август 1910 г.), после которых идут дневниковые записи Шагала – по большей части, это обрывки философских размышлений и черновики писем как личного характера, так и деловых. Ближе к концу альбома имеется запись: «А ушел я из кафе на St Michel тогда потому что было у меня плохое самочувствие», сделанная, без сомнения, уже в Париже. Альбом среднего размера (21,5 х 17,5см) в темной коленкоровой обложке. На синем форзаце надпись «М.Ш. – П.Б. 1909 г. – 1910 г.».
В формате данной работы у нас нет возможности подробно описать все три альбома, поэтому мы ограничимся общими сведениями о них и некоторыми открытиями, которые позволило сделать предварительное исследование.
Большой альбом рисунков, как и Поэтический, по времени относится к одному из самых сложных и интересных этапов жизни художника – 1910–1911 гг., когда он оказался перед проблемой радикального выбора своего дальнейшего пути. Из переписки с Александром Роммом⁵ известно, что ожидание писем от Льва Самойловича Бакста, уехавшего в Париж, постепенно приводило Шагала в состояние смятения и паники. Бакст не только обещал вызвать его в Париж для помощи в оформлении декораций к спектаклям Дягилевских сезонов, но и обнадежил, выдав немного денег. Шагал живет постоянным ожиданием известий из Парижа.
О своей жизни и творчестве художник пишет крайне пессимистично: «Я только рассеян, хотя работаю понемногу, как могу, по временам»⁶. Или: «О работах тоже. Ничего. Все планы, мысли какие-то…. Пустота». Эти строки позволяют сделать вывод, что осенью 1910 г. художник практически не работает, и рисунки из Большого альбома – может быть, единственное, что сохранилось из творчества художника этого времени.
Большой альбом начинается с детских рисунков, которые подписаны рукой Шагала: «сестра Марьяся 910». Благодаря этим рисункам с уверенностью можно сказать, что первые наброски были сделаны в Витебске не раньше июля 1910 г. А один из последних рисунков альбома подписан: «Угол двора в Париже». Исходя из этого, Большой альбом можно датировать периодом с июля 1910 по май-июнь 1911 г.
Первые рисунки обнаженных мужских фигур из Большого альбома как будто продолжают студийные занятия Шагала в Санкт-Петербурге. Вероятно, в это время Шагал получает письмо от Бакста, в котором он советует молодому художнику обратить внимание на то, что вокруг него. Связано ли это с советом Бакста или нет, но в последующих рисунках меняется и стиль, и темы. На многих из них можно видеть членов его семьи – отца с матерью, сестер, других родственников. Карандашный портрет нарядной женщины с длинным носом похож на описание его тети: «У одной был длинный нос, доброе сердце и дюжина детей»⁷. Еще один портрет напоминает другую тетушку Шагала, тетю Релю, которую он описывает так: «носик похож на огурчик-корнишон. Ручки прижаты к обтянутой коричневым лифом груди. Она гогочет, смеется, вертится, егозит..»⁸.
Складывается впечатление, что Шагал, находясь в депрессии из-за неопределенности своей дальнейшей жизни, все время проводит дома и автоматически делает зарисовки домашних сцен: мать что-то выговаривает отцу, сестра заплетает бантик Марьясе, две женщины беседуют, по-зимнему одетый мужчина с длинной бородой (возможно, отец) несет стакан, отдыхает молодая женщина, похожая на ту, что заплетает бантик, и так далее.
В одном из писем Ромм предлагает Шагалу сделать рисунки для журнала «Сатирикон». Шагал сообщает, что у него есть карикатура на Бакста, но он собирается ее порвать⁹. В это время он зол на Льва Самойловича из-за письма, которое получил от него накануне. В Большом альбоме сохранилась карикатура на Бакста, которая отражает эти отношения – вместо карикатуры на сорокалетнего импозантного профессора у Шагала получился искаженный портрет обрюзгшего некрасивого старика. Судя по этому рисунку, Шагал вполне справедливо писал о своем неумении «карикатурить»¹⁰.
Некоторые рисунки явно являются эскизами будущих картин, поскольку имеют записи цветовых раскладок композиций.
Шагал в своих воспоминаниях много пишет о деревне Лиозно, где жила его многочисленная родня, особенно о своих бабушке и дедушке. В альбоме есть рисунок пером, на котором художник изобразил их за столом. В бытовой сценке изображен момент, когда маленькая сморщенная старушка в платке пытается уговорить поесть молчаливого строгого старика в кипе. Среди известных работ художника существует несколько, в которых позже был использован этот эскиз (например, «Ложка молока»¹¹, «Старуха за чаепитием»¹²), так же как интерьер альбомного рисунка «У дедушки» встречается в более поздних работах («В комнате», «Столовая», «Суббота»). Известная картина «Суббота» из собрания Людвига в Кельне датируется 1910 г., что в свете открытия Поэтического и Большого альбомов можно считать не верным. 
С середины альбома появляются эскизы обнаженной беременной натурщицы. Неизвестно, кто был моделью художника, но одно несомненно – в это время Шагал стал свидетелем рождения ребенка, которое произошло в деревенском доме. Это событие произвело на художника сильное впечатление, он посвящает этой теме несколько рисунков и три картины: «Рождение» (1910), «Рождение» (1911) и еще одно «Рождение (дом в разрезе)» (1911). Последнюю работу можно назвать программной – художник трактует факт рождения ребенка как вселенское событие, когда весь мир переворачивается и исчезают законы гравитации. Это первая картина Шагала с летающим человеком. В Большом альбоме находится эскиз к этой картине – кровать, люлька, женщина с ребенком на руках, две летающие фигуры, одна из них с козой.
В конце альбома появляются два акварельных портрета¹³, которые резко отличаются от того, что делал художник до этого. В них чувствуется повышенное воодушевление и какая-то новая свобода. Они наполнены такими же эмоциями, которые описывает Шагал в письме Ромму уже из Парижа¹⁴, поэтому можно предположить, что портреты были сделаны уже там. На последних страницах нашего альбома Шагал делает эскизы в разных стилях. Завершает альбом первый рисунок, который точно сделан в Париже «Угол двора в Париже».
Указать точное время записей и рисунков, сделанных в Малом альбоме, пока не удалось, можно только ориентироваться на короткую фразу почти в самом его начале: «И я 2 года в Париже». Это означает, что она сделана не раньше мая 1913 г.
На первой странице Малого альбома есть запись: «Что я оставлю человечеству». Мысль об особой миссии в искусстве, которая помогала ему все трудные годы в Витебске и Петербурге, теперь уже ясно сформулирована и осознана художником. «В Париже я всему учился заново, и прежде всего, самому ремеслу»¹⁵. Именно там Шагал отчетливо осознал, чего ему не хватает, и стал посещать известные частные студии, называвшиеся Академиями: Grande-Chaumière Антуана Бурделя, La Palette Анри Ле Фоконье и другие.
Помимо множества эскизов, в альбоме находится много ценных записей. В частности, письмо к Баксту, в котором он извиняется за свои письма и просит аудиенции.
На одном из листов имеется следующая запись: «зеленый яркий самый, из желтой темы только деревья, розовая церковь, вершина купола, человек желтый и зеленый, все во мгле». По описанию это может быть подготовкой к работе над картиной «Скрипач» из Стеделик музея¹⁶. Колорит этой картины похож на описание в альбоме – ярко-зеленое лицо скрипача, розоватая церковь, все во мгле. После проведенного исследования мы не нашли другой известной картины художника, подходящей альбомному описанию. Если учесть, что художник «уже два года в Париже», то работу над картиной Шагал начал не раньше мая 1913 г. Во всех изданиях картина «Скрипач» датируется 1912–1913 гг. Эта запись в альбоме может помочь внести коррективы в датировку картины.
На одной из страниц Шагалом сделан эскиз автопортрета в кубистическом стиле. Этот эскиз был опубликован в книге Жанин Варно¹⁷ и датирован 1911 г. После расшифровки текстов альбома этот эскиз можно без сомнения датировать 1913 г.
В малом альбоме есть еще один рисунок в кубистическом стиле – «Стоящая обнаженная». Перед тем, как прийти к кубистическому варианту, Шагал рисовал натурщицу несколько раз, постепенно геометризируя ее силуэт и объемы. Этот рисунок был опубликован в альбоме Центра Помпиду¹⁸ и датирован 1912–1913 гг.
Шагала увлекают французские типажи – человек с очень длинным носом, усатый человек в кепке, строгий господин в котелке. Эти рисунки значительно отличаются от тех портретов, которые он делал на родине, и которые можно видеть в Большом альбоме.
Отдельного внимания заслуживает портрет молодого человека с большими глазами. В нем Шагалу удалось создать собирательный образ молодого богемного парижанина начала XX в., в меру щеголеватого и слегка небрежного в манере носить шляпу. Этот рисунок также опубликован в книге Жанин Варно¹⁹, где назван автопортретом и датирован 1910 г., что не может быть верным.
Еще один портрет молодого человека (19v) обращает на себя внимание тем, что он изображен с семью пальцами, сжатыми в кулак. По композиции он совсем не похож на знаменитый «Автопортрет с семью пальцами». Тем не менее, он мог быть одним из вариантов подготовительных эскизов к этому автопортрету.
 В Малом альбоме есть несколько набросков композиций будущих картин художника. Все они требуют дальнейшего изучения, но один, без сомнения, лег в основу известной работы Шагала «Париж из моего окна»²⁰. В эскизе определена общая композиция будущей картины – на первом плане створка оконной рамы, сидящая на подоконнике кошка, спинка стула, а за окном – вид на Париж с Эйфелевой башней. Общая структура композиции от эскиза до окончательной работы остается без изменения.
На двух страницах альбома Шагал составляет список из двенадцати работ, которые нужно «снять». Речь, безусловно, идет об одной из выставок, в которой художник участвовал в 1913 г. Дальнейшие исследования, возможно, помогут уточнить, на какой именно выставке художник показывал работы из данного списка. В любом случае, в альбоме указаны названия работ, которые были в арсенале художника к этому времени.
Заканчивая описание Малого альбома Шагала, необходимо привести воспоминания самого художника о времени его первого пребывания в Париже, самого важного в его творческом становлении: «Но не только в технике искал я смысл искусства. Передо мной словно открылся лик богов. Ни неоклассицизм Давида и Энгра, ни романтизм Делакруа, ни построение формы с помощью простых геометрических планов, которым увлекались последователи Сезанна и кубисты, не занимали меня больше. Все мы, казалось мне, робко ползаем по поверхности мира, не решаясь взрезать и перевернуть этот верхний пласт и окунуться в первозданный хаос»²¹.
В заключение хотелось бы сказать о новых возможностях для исследователей творчества Марка Шагала в связи с появлением этих альбомов.