А.А. Сурова (СПбГАИЖСА имени И.Е. Репина, Санкт-Петербург)
Влияние западноевропейских образцов на русскую монументальную живопись синодального периода на примере храмов Тверской области

Русское искусство XVIII–XIX вв. в плане изобразительной типологии изучено крайне неравномерно. Столь значительная его составляющая как церковные стенописи, относящиеся к так называемому Синодальному периоду (1700–1917), – практически неисследованный в отечественном искусствознании раздел, относительно недавно вошедший в круг интересов некоторых специалистов. Между тем, российская провинция сохранила до наших дней немало живописных комплексов, различных по стилистике, составу сюжетов, крайне интересных и ярких для иллюстрирования культурных взаимосвязей России и Европы.
Тот пласт церковного искусства, о котором пойдёт речь, имеет своим началом XVII столетие. Прот. Георгий Флоровский писал: «В Оружейной палате <…> мы находим “немецких” мастеров, работающих… по иконному письму. И влияние западных гравюр в русской иконописи середины века становится настолько сильным, что Никону уже силою приходилось отбирать… иконы “фряжского письма”, – и отдавали их ему с явной неохотой, так поспели уже к ним привыкнуть. <…>  И в конце века целые храмы расписываются по “заморским кунштам” (в Ярославле или в Вологде) – чаще всего по голландским гравюрам…»¹. Далее, по мысли Л.А. Успенского, «в петровское время наступает период сосуществования традиционной иконописи и нового живописного направления»². Усиливается взаимосвязь с западной культурой в областях разного рода, и одновременно продолжается поиск путей сбережения национального духа и его выражения в религиозных памятниках. Обстановка внутри Русской православной Церкви и в её взаимоотношениях с другими христианскими Церквями породила сложность и многогранность религиозного искусства Нового времени.
Одна из важнейших его частей – росписи православных храмов, то искусство, которое было доступно для восприятия колоссальному числу людей: ведь редкая церковь в ту пору оставалась с «неизукрашенными» стенами. Однако стереотип недооценки сосуществует с этими произведениями с момента их появления и сохраняется в трудах исследователей вплоть до недавнего времени. Непризнание ценности этих памятников подвергло их забвению и даже (уже переставшему быть редкостью) уничтожению остатков таких росписей. Составление «Свода памятников архитектуры и монументального искусства», проводимое московским Государственным институтом искусствознания,  –  едва ли не единственная планомерная работа по изучению подобных памятников в советское время и сейчас.
Тверская область чрезвычайно богата храмовой архитектурой. К сожалению, XVIII век сохранил незначительное количество образцов монументальной церковной живописи; XIX же представлен целым рядом памятников. Все они позволяют составить весьма полное представление о росписях синодального периода в российской провинции (почти всё, о чём пойдёт речь, было явлением типичным для центральных регионов).
Европейские образцы оказывали влияние на создание росписей различными путями. Прежде всего, использовались в качестве иконографических источников Библии с гравированными иллюстрациями. Их главной особенностью является отсутствие канонического текста: это альбомы гравюр, иллюстрирующих избирательно события Ветхого и Нового Завета. По сведениям исследователя А.В. Гамлицкого, в собраниях нашей страны хранится около 80 экземпляров 13 различных иллюстрированных Библий XVI–XVIII вв., главным образом, нидерландского и немецкого происхождения, так или иначе связанных с художественной культурой России в XVII–XIX столетиях³. Образцами становились также репродукционные, аллегорические гравюры и изображения орнаментальных мотивов.
Рассмотрим некоторые, наиболее интересные и хорошо сохранившиеся храмы центральных районов области. Даже незначительное количество примеров позволит выявить целый ряд образцов и проиллюстрировать основные особенности их использования.
Одна из наиболее ранних сохранившихся до наших дней стенописей украшает интерьер  часовни в деревне Васильева гора Торжокского района. Часовня была выстроена в середине 1790-х гг. и расписана, вероятно, в самом конце XVIII столетия⁴. Основные композиции расположены на восточной части стены: Огненное восхождение Ильи Пророка, Вознесение Иисуса Христа и Вознесение Еноха. Образцами для первых двух росписей послужили гравюры знаменитого голландского издания – Библии Пискатора⁵.
 По подсчётам Гамлицкого, особенно много дошло до наших дней экземпляров именно этой Библии  (42 экз. в разных российских собраниях; 1643, 1650, 1674 гг. издания, Амстердам; 1646 г., Алкмар)⁶. Полагаем, что эти данные далеко не полные. “Theatrum biblicum … per Nicolaum Ioannis Piscatorem” переиздавался шесть раз, включает почти 500 гравюр резцом, собранных амстердамским пейзажистом и издателем Класом Янсем Висхером (1586–1652). Библия Пискатора – один из популярных западноевропейских иконографических источников, применявшихся не только в  России, но и в Сербии, Македонии, Болгарии и других странах⁷.
Изучаемые композиции соответствуют прототипам построением, пространственными соотношениями, проработкой деталей. Росписи выполнены в классицистической стилистике, тяготеют к объёмности и светотеневой моделировке изображённого.
Сочетание трёх композиций Вознесения на восточной стене часовни представляется весьма редким. Вознесение пророка Еноха – вообще уникальное изображение, находящее немногие аналоги лишь в западном искусстве. В основу этой композиции  была положена гравюра Библии де Ондта. Это редкий и неизученный в нашей стране памятник книжной иллюстрации, вводимый нами в научный оборот. Она была издана в Гааге в 1728 г. Пьером де Ондтом⁸; книга включает более 200 гравюр крупного формата с подписями на шести европейских языках (одно из первых подобных многоязычных изданий).
Круглящаяся стена часовни разделена вертикальными полосами на двенадцать частей, каждая из которых содержит самостоятельное изображение. Девять из них – это отдельные женские образы. Четыре персонификации представляют собой копии с росписи плафона Станцы делла Сеньятура в Ватикане работы Рафаэля Санти: Теология, Поэзия, Правосудие и Философия. Гравюры по росписям Рафаэля были широко распространены в Европе, бытовали как в виде отдельных листов, так и в виде целых альбомов. Источниками для остальных женских изображений, вероятно, послужили европейские гравюры, представляющие аллегории Мира, Надежды, Любви, Умеренности и Веры.
В 1794–1804 гг. по проекту архитектора Н.А. Львова в его имении Никольское-Черенчицы строится храм Воскресения. В интерьере здания сохранились остатки росписей 1810-х гг. в люнетах над северным и южным порталами⁹. В них  представлены сцены «Вознесение Богоматери» (?), читающаяся с трудом, и «Преображение». Последняя выполнена с гравюры по работе Рафаэля; формат подвергся изменению, но композиция сохранила несомненное сходство с оригиналом и общую структуру.  По прорисовке советского времени известно, что в третьем люнете помещалось изображение Саваофа в окружении Сил Небесных¹⁰. Одинаковые по формату и родственные по композиционному решению, они выстраивались в ясно воспринимаемую систему.
Образцы высокого итальянского искусства посредством использования гравюр достигают в этот период различных российских сёл, притом порою удивительным образом. В интерьере церкви Успения Богородицы (1534–1542) села Иваниши Старицкого района росписи были созданы не ранее 30-х гг. XIX столетия¹¹. На западной грани одного из подкупольных столбов перед зрителем предстаёт «Сикстинская Мадонна» Рафаэля. Появляется новое обрамление композиции, исчезают драпировки в верхней части, но при этом роспись сохраняет изображение святой Варвары и папы римского Сикста II – в визуальный ряд вводится фигура верховного католического иерарха. С оригинала Рафаэля выполнена также композиция «Обручение Марии», действие которой, однако, обрело новый архитектурный фон. «Вознесение Марии» в росписи свода восточной части храма исполнено по гравюре с картины Гвидо Рени.
В целом росписи церкви опираются преимущественно на западные образцы, ставшие широко распространёнными к этому времени, и в их ряду отметим гравюры Библии Килиана (1758, Аугсбург)¹². Один из самых ярких тому примеров – сцена «Изгнание торгующих из храма». Нельзя не отметить композиционное чутьё мастеров, удачно вписавших изображённую при передаче этой сцены архитектуру в архитектуру иллюзорную, представленную  на стене самого четверика храма.
Подобного рода композиция встречается в росписях тверских церквей довольно часто. Мастера при этом ориентируются и на репродукционные гравюры по работам мастеров итальянского барокко. Удивительным памятником является комплекс росписей в интерьере церкви Богоявления села Еськи Бежецкого района (кон. XVIII – перв. треть XIX в.; клеевые росписи 1843–1847 гг.)¹³. Всю центральную часть западной стены занимает колоссальная по размерам композиция «Изгнание торгующих их храма», созданная, вероятно, по гравюрам с неаполитанских росписей Л. Джордано и Дж. Ланфранко¹⁴. Вся сцена трактуется как часть интерьера, который словно объединяется с самим иерусалимским храмом. Сходная роспись частично сохранилась в церкви Троицы села Градницы (кон. XVIII в., росписи 1830–1840-х гг.)¹⁵.
На своде жертвенника храма в Еськах представлена композиция «Вознесение Марии», повторяющая «Ассунту» работы Тициана, в одном из люнетов алтарной части – «Тайная вечеря» по фреске Леонардо да Винчи. Это также не редкость: в церкви Николая Чудотворца села Николо-Ям (Кимрский район, 1790–1794 гг., роспись 1858 г.)¹⁶  в более примитивном живописном решении – тот же вариант сцены.
В росписи четверика церкви в Еськах по гравюрам Библии Килиана выполнены сцены «Помазание Иисуса миром», «Исцеление расслабленного», в алтаре – «Явление Христа Марии Магдалине».  Композиция «Вознесение Христа» на северной стене – по гравюре Библии Пискатора, упомянутой нами в связи с василегорской часовней. В этом проявилась некоторая архаичность, так как издание данной Библии преимущественно использовалось в XVII–XVIII вв.
Названная гравюра «Явление Христа Марии Магдалине» послужила основой и для композиции в интерьере Тихвинской церкви села Сукромны (последняя четверть XVIII в., росписи 1830–1840-х гг.)¹⁷. «Встреча Марии и Елизаветы», «Христос и самарянка», «Христос и грешница» имеют прототипами листы того же издания. Примечательно, что некоторые гравюры этой Библии были исполнены по картинам известных мастеров-итальянцев, почти превратившись в гравюры репродукционные, от которых их отличает лишь более свободная работа с композицией и форматом. Так, последний из названных листов награвирован с оригинала Я. Тинторетто, а «Исцеление слуги сотника в Капернауме» – с оригинала П. Веронезе, и подобная роспись украшает стену в церкви св. Николая Чудотворца села Николо-Ям.
Порою стенописи отличаются точным соответствием формату и композиции оригинала, но чаще всего в этом отношении прототипы подвергаются изменению, вписываясь в конкретный ансамбль. Уровень исполнения также различен: от тонкой и «мягкой» светотеневой живописи («Жертвоприношение Авраама», Смоленская церковь в Алабузино, нач. XIX в., росписи ок. 1821 г.)¹⁸ до упрощённо-примитивной (роспись свода Ильинско-Преображенской церкви в Кашине с «Видением Иоанна Богослова», «Видением Иезекииля», сценой «Моисей и Ковчег Завета», XIX в.).
В ходе исследования выяснилось, что некоторые гравюры Библии Килиана, выполненные по работам Б. Пикара, были ранее опубликованы в составе Библии де Ондта. Они также  использовались в качестве иконографических источников, и только по общему составу цикла росписей можно разграничить эти образцы.
Наряду с этим изданием, провинциальные мастера опирались при создании композиций на Библию Вайгеля (Аугсбург). В свет вышло два варианта: Библия «в четвертях» (1695)¹⁹ и с полностраничными иллюстрациями (1712)²⁰, и они дали разный иконографический материал: если полностраничные иллюстрации служили для создания отдельных композиций, то первый вариант использовали гораздо чаще; руководствуясь им словно каталогом, создавали целые циклы изображений.
Такие циклы располагались  на сводах и верхних частях стен, то есть на местах очень значимых. Для первой половины XIX в. характерно иллюстрирование по этому изданию важнейших молитв и перечисляемых во время литургии заповедей Блаженств.  Так, если росписи стен храма в Сукромнах выполнены по гравюрам Библии Килиана, то росписи свода – по Библии Вайгеля «в четвертях», иллюстрируя заповеди Блаженств. По исследованию А.Л. Павловой, такие обширные композиции как «О Тебе радуется, Благодатная, всякая тварь», «Тебе, Бога, хвалим», молитвы «Отче наш», Символ веры и «Величит душа моя Господа», основанные на гравюрах этой Библии, украшают своды многих храмов центральных районов области (в селах Николо-Высока, Княжево, Грудино, Зеленцово и др.)²¹.
В первой половине – середине XIX столетия круг европейских лицевых Библий, использовавшихся в качестве источников композиций, был весьма разнообразным. Гамлицкий приводит следующие цифры о других, хранящихся в российских собраниях, образцах: Библия Мериана (13 экземпляров 1625–27 и 1638–43 гг., Франкфурт-на-Майне; 1639, 1650–60-е гг., Амстердам; и др.), Библия Борхта (7 экземпляров 1581, 1585 гг., Антверпен; 1639, 1673 гг., Амстердам), Евангелие Наталиса (4 экземпляра 1593, 1595, 1607 гг., Антверпен), Библия Схюта (4 экземпляра 1659 г., Амстердам), Библия Борхта-Пискатора (1 экземпляр 1639 г., Амстердам)²². Добавим также издания Библии Энгельбрехта (сер. XVIII в., Аугсбург) и сборники гравюр братьев Вирикс (кон. XVI – нач. XVII в.). Есть основания предполагать, что они были известны мастерам российской провинции.
Все отмеченные выше источники после 1860-х гг. оказались практически полностью вытесненными изданием Библии с иллюстрациями Юлиуса Шнорр фон Карольсфельда. Оно вышло в свет в 1852–1860 гг. в Лейпциге, содержит 240 авторских рисунков, гравированных на дереве²³. В России образцов этой Библии было великое множество. Успенский писал, что обер-прокурор Синода Победоносцев постоянно заказывал книготорговцу Гроте в Петербурге печатные образцы западных художественных произведений, которые и рассылал по монастырям как руководство в писании «икон», отдавая особое предпочтение искусству «дюссельдорфских назарян»²⁴ (Шнорр фон Карольсфельд – один из ярких представителей этого круга). 
Тверские памятники 1870-х–1900-х гг. показывают, что этим образцам отдавалось явное предпочтение. Им следовали при создании огромных циклов, порою полностью покрывающих стены и своды церковных помещений, порою сочетающихся с ориентацией на более ранние и современные западные и отечественные образцы. Гравюры Шнорр фон Карольсфельда очень удобны для воспроизведения в росписи: действие в них приближено к первому плану, композиции уравновешенны и по преимуществу центричны, крупные фигуры  выразительны, нет как излишней детализации, так и «пустого» пространства. В числе наиболее ярких примеров – росписи трапезной храма в Сукромнах, интерьера Вознесенского собора в Кашине (в сочетании с композициями по работам российских художников-академистов), Крестовоздвиженского храма Благовещенского женского монастыря в Бежецке, Троицкой и Смоленской церквей в Алабузино и т.д.
Наиболее поздним из европейских образцов для церковной живописи синодального периода стала Библия с иллюстрациями Гюстава Доре. В 1864 г. вышло издание, включившее 230 гравюр мастера. В России первая полная публикация иллюстраций Доре к Библии была осуществлена в начале 1880-х гг.²⁵ Его гравюры многоплановы, с развитым изображением пейзажа и архитектуры, с драматическими эффектами освещения и разнообразными композиционными решениями. Гораздо меньшая их часть могла бы послужить источником монументальных композиций для церквей. Этот источник также стал популярным в краткий срок и использовался в сочетании с многочисленными другими, как, например, в росписи Вознесенского собора в Кашине.
Сосуществовал и «соперничал» он также с работами по картинам академическим, а вскоре – с неорусско-византийскими по духу работами, ориентированными на росписи Нестерова и Васнецова. Пожалуй, этим и завершается широкое бытование европейских образцов в культовых росписях российской провинции. А вскоре завершится и сама живопись того периода, который в истории Русской православной Церкви носит название синодального.
 Безусловно, европейское влияние не исчерпывается рядом рассмотренных и упомянутых памятников. Обилие иллюстрированных Библий и отдельных гравюр с ветхозаветными или новозаветными сценами, множество репродукционного материала с работ мастеров Возрождения, маньеризма и барокко, разновременные аллегорические гравюры и орнаментальные изображения – вот тот значительный круг западных источников, отразившихся в стенописях российских храмов. Отметим также, что европейские гравюры воздействовали на русские в плане преемственности стилистики и некоторых мотивов. Часто иностранные издания Библий сопровождались русскими подписями и текстами, западные гравюры вклеивались в издания отечественные, и так далее. Способы проникновения этого материала весьма и весьма разнообразны.
Росписи синодального периода изучены крайне мало, равно как и значительный ряд гравированных образцов для них. Провинциальные памятники, в том числе и тверские, ориентированные на работы европейских мастеров, безусловно, заслуживают пристального внимания и дальнейшего исследования.