А.В. Крайний (СПбГУ)
К вопросу о композиции пятиглавия в храмовой архитектуре Санкт-Петербурга XVIII века

Пятиглавое завершение храмов – одна из традиционных черт русской церковной архитектуры, встречающаяся в ней со времён первых храмовых построек, созданных при участии византийских мастеров, и сохраняющаяся в работах современных архитекторов. Строительство Санкт-Петербурга происходило в условиях активной переориентации русской архитектуры от средневековой традиции к общеевропейским образцам Нового времени. В то же время, не все из этих традиций было забыто. Мы обратимся к вопросу о композиции традиционного древнерусского пятиглавия в новой стилистической среде Петербурга XVIII в.
Хотя к проблеме пятиглавия в русской архитектуре XVIII в. так или иначе обращаются все авторы, затрагивающие тему церковного строительства, на данный момент единственной крупной работой, посвящённой непосредственно этому вопросу, является статья Т.П. Федотовой в сборнике «Русское искусство барокко» 1977 г.¹
В 1700–1730-е гг. пятиглавое завершение в храмовой архитектуре города не встречается вовсе (хотя за пределами Санкт-Петербурга известен ряд церковных построек этого периода с многоглавым завершением, примерами которых служат Успенские соборы в Астрахани и Смоленске). Основные объёмы церковных построек петровского барокко в Петербурге, как правило, увенчаны лишь одной главой. Это объясняется тем, что в городе в тот период в основном работали архитекторы европейского происхождения, которые ориентировались на архитектуру Голландии, прибалтийских городов и Северной Европы. Одноглавое завершение вполне характерно для стиля этих регионов с его стремлением к небольшим объёмам и общей умеренности декора. По всей видимости, именно оттуда Д. Трезини позаимствован и такой элемент, как шпиль, использованный им в колокольне Петропавловского собора² и широко распространившийся в решениях колоколен других авторов. Ещё одной причиной отсутствия пятиглавия и иных древнерусских элементов и мотивов в обиходе петербургских архитекторов петровского времени можно назвать централизацию градостроительного процесса, которая снизила влияние частных заказчиков. В древнерусской архитектуре пожелания последних имели принципиальное значение для конечного облика храмов, в то время как в Санкт-Петербурге начали применяться принципы регулярной застройки, контролировавшиеся на самом высоком уровне. Всё это сделало древнерусские влияния в архитектуре первой трети XVIII в. минимальными.
Обращение авторов петербургских церквей к мотиву пятиглавия начинается во второй половине 1740-х гг. Можно выделить как минимум две точки зрения по вопросу, что же послужило причиной возвращения пятиглавого завершения в широкую градостроительную практику. Согласно одной  из версий, причиной стал временный перенос императорского двора из Санкт-Петербурга обратно в Москву в годы правления Петра II. Западноевропейские архитекторы открывают для себя древнерусское московское зодчество и по возвращении в Петербург начинают применять некоторые увиденные элементы³. Другая версия связывает «возвращение» пятиглавия со стремлением Елизаветы Петровны противопоставить свой режим минувшему правлению Анны Иоанновны с помощью активного обращения к русским традициям в противовес немецкой «Бироновщине». В пользу этого варианта приводятся свидетельства о том, что Елизавета Петровна лично настаивала на внесении пятиглавия в некоторые проекты петербургских соборов, где оно изначально не планировалось авторами⁴. Так, в 1747 г. Алексей Евлашев выполнил обмер куполов соборов Московского Кремля, на основании которых были составлены рекомендации для архитекторов⁵ (что никак не помешало последним трактовать мотив пятиглавия самостоятельно).
Самым первым петербургским храмом с пятиглавым завершением считается Спасо-Преображенский собор   , заложенный в 1743 г. по проекту М.Г. Земцова⁶. Первоначальный проект не был пятиглавым, но возглавивший строительство после смерти Земцова П.А. Трезини внёс в конструкцию собора пятиглавое завершение⁷ (Илл.). Первоначальный собор Земцова и Трезини не сохранился из-за пожара 1825 г.
Крупнейшие из сохранившихся первых петербургских храмов с пятиглавым завершением связаны с именами Ф.-Б. Расстрелли и С.И. Чевакинского. Первый из них создал ансамбль Воскресенского Новодевичьего (Смольного) монастыря. Смольный собор увенчан пятью главами, причём подобное решение пятиглавия в русской архитектуре доселе не встречалось. В качестве перекрытия собора используется большой купол, завершённый небольшим фонариком с луковичной главкой. Боковые же главы венчают четыре башни-звонницы, вплотную примыкающие к главному куполу и отчасти опирающиеся на него (по этим признакам они иногда сравниваются с готическими пинаклями⁸). Подобное решение придаёт завершению храма монолитность и мощность, сочетаемую с динамичным устремлением вверх.
С.И. Чевакинский известен созданием Никольского Морского собора. Он также имеет пятиглавое завершение, но с принципиально иным композиционным решением, нежели Смольный собор, более близким к древнерусским образцам. Никольский Морской собор увенчан пятью восьмигранными барабанами, которые завершают купола с фонариками и луковичными главами. Основная глава размещена ровно по центру здания и имеет бо́льшие размеры, которые, тем не менее, не дают ей возможности однозначно доминировать над боковыми. Боковые же расставлены на некотором расстоянии от неё и расположены прямо над углами здания. Такое решение придаёт массивному и приземистому зданию собора недостающую стройность.
Вариант композиции пятиглавия, применённый Чевакинским, стал широко использоваться в петербургских храмах 1750–1770-х гг. Таковы, например, завершения храма Спаса на Сенной (1753–1761⁹) А.В. Квасова¹⁰, Вознесенской церкви (1755–1765)¹¹ А.Ф. Виста и А. Ринальди, собора пресвятой Троицы в Троице-Сергиевой Приморской пустыни (1756–1761)¹², Владимирской церкви (1761–1769)¹³ П.А. Трезини и нереализованного проекта Исаакиевского собора А. Ринальди. Во всех этих храмовых постройках боковые главы располагаются над углами основного объёма здания, а центральная акцентируется несколько увеличенными пропорциями и отличающимся декором (другое членение плоскости барабана, несколько иное решение главного купола). В отличие от Никольского Морского собора, боковые главы в вышеозначенных храмах располагаются несколько ближе к центральной, что обусловлено как меньшими размерами самих церквей, так и желанием авторов придать композиции монолитность и подчеркнуть её устремлённость вверх. Большинство храмов в этот период оснащаются пристроенными в западной части здания колокольнями (за исключением Владимирской церкви, где колокольня – отдельно стоящий объём), из-за чего пятиглавое завершение начинает служить целям композиционного уравновешивания объёмов колокольни и основной части церкви.
Также следует упомянуть и храмы, где композиция пятиглавия сходна с типом Смольного собора Растрелли. Таково, например, решение Благовещенской и Матвеевской (утрачена) церквей, где к большому центральному куполу примыкают четыре башни. Наибольшее сходство со Смольным собором имела именно последняя, так как там купол стоял на барабане, к которому присоединялись башни. В Благовещенской церкви купол покоится на четверике, являющемся также основанием и для башен, в чём прослеживается влияние московской архитектуры XVII в.
Похожее на решение Смольного собора завершение можно видеть и у Сампсониевского собора (1728–1740), но в данном случае боковые главы не входили в первоначальный проект и были надстроены в 1761 г.¹⁴
Близким к этому типу является и Андреевский собор (1764–1768 )¹⁵ А.Ф. Виста, хотя он имеет и серьёзные отличия от вышеназванных сооружений. Они выражены в том, что здесь башни боковых глав не примыкают вплотную к центральному куполу, покоящемуся на массивном барабане. Сами же они ещё в большей степени, чем в Смольном соборе, напоминают пинакли, ибо являются глухими и несут сугубо декоративную функцию (для размещения звона собор оснащён колокольней). Сходное решение использовано и в Екатерининском соборе, построенном по проекту А. Ринальди в Ямбурге (ныне Кингисепп).
Как видно, тип пятиглавия Смольного собора получил в городской храмовой архитектуре несколько меньшее распространение, что можно объяснить как его конструктивной сложностью, так и постепенным переходом всего зодчества к раннему классицизму, тяготеющему к более простым композиционным решениям.
Общим для барочных пятиглавых церквей является подход к решению глав — купол не сразу завершается крестом, а имеет фонарик, увенчанный луковичной главкой. Этот стилистический нюанс также играет большую роль в придании стройности и динамичности композиции пятиглавия.
Из общего ряда как стилистически, так и композиционно выделяется церковь Рождества Св. Иоанна Предтечи (1777–1780)¹⁶, известная также как Чесменская, построенная по проекту Ю.М. Фельтена. Храм выполнен в неоготическом стиле и в плане имеет форму равноконечного креста. Он увенчан пятью главами, однако в отличие от решения других церквей, боковые главы в нём ориентированы по сторонам света. Такой приём в целом не типичен для русской архитектуры, но не является уникальным – он встречается в решении большого собора Донского монастыря и некоторых других храмов XVII в. Сами главы увенчаны небольшими куполами, завершёнными шпилями с пинаклями, что обусловлено выбранным автором стилем. В двух боковых барабанах размещались колокола. Этот пример с расположением боковых глав по сторонам света останется единственным в рамках петербургской архитектуры XVIII в. и будет использован снова лишь в Троице-Измайловском соборе в следующем столетии.
Если в елизаветинское время пятиглавые храмы в городской церковной архитектуре преобладают, то в годы правления Екатерины II постепенно появляются и другие типы (двух- и трёхглавые церкви, храмы-ротонды), что связано с поиском архитекторами новых форм в рамках раннего классицизма, сменившего собой барокко. Тем не менее, пятиглавое завершение хоть и отходит на второй план, но всё же встречается и в храмах 1780–1790-х гг. Таковы Софийский собор в Царском селе (1782–1788)¹⁷ Ч. Камерона и И.Е. Старова и Знаменская церковь на Знаменской площади (1794–1804)¹⁸ Ф.И. Демерцова.
Царскосельский Софийский собор увенчан пятью главами на невысоких цилиндрических барабанах, завершённых невысокими же куполами. Центральная глава заметно крупнее боковых, расположенных над углами здания. Если в барочных храмах пятиглавие подчёркивало устремлённость построек вверх, то здесь оно придаёт небольшому храму монументальность и спокойное величие, навеянные, вероятно, константинопольским «прототипом».
Решение Знаменской церкви в целом похоже на использованное в Софийском соборе, хотя в данном случае барабаны и купола храма имеют бо́льшую высоту относительно остального объёма здания. Кроме того, центральный купол не только акцентирован увеличенными пропорциями, но дополнительно приподнят на перекрытиях относительно боковых глав.
Таким образом, мы можем видеть, что композиционный тип пятиглавия, применённый в Никольском Морском соборе С.И. Чевакинского, является наиболее распространённым в храмовой архитектуре Санкт-Петербурга. Он использован как в большинстве церквей периода елизаветинского барокко, так и в постройках раннего классицизма. Тем не менее, архитекторы-приверженцы классицизма трактуют его несколько иначе, используя пятиглавое завершение, чтобы подчеркнуть монументальность своих построек. Примечательно, что, как и во времена барокко, авторы акцентируют центральную главу не только увеличенными пропорциями, но и декоративными особенностями. Так, в Софийском соборе окна центрального купола имеют иную форму (прямоугольную с закруглением сверху) по сравнению с окнами боковых глав (круглыми), а в барабане главного купола Знаменской церкви применено членение пилястрами, которое не было использовано в боковых главах.
Тип пятиглавия Смольного собора в рамках классицизма оказался невостребованным.
Подводя итог нашему исследованию, мы можем заключить, что в храмовой архитектуре Санкт-Петербурга XVIII в. можно выделить как минимум три композиционных типа пятиглавия. Первый из них был впервые применён в Смольном соборе Ф.-Б. Растрелли и является уникальным для елизаветинского барокко. Он представляет собой большой купольный свод, который венчает центральная главка, в то время как боковые главы расположены на башнях, примыкающих к главному куполу. Второй тип связан со Спасо-Преображенским собором П.А. Трезини и Никольским Морским собором С.И. Чевакинского. Здесь используется решение пятиглавия, близкое к применявшемуся в архитектуре соборов Московского Кремля. Основания барабанов всех глав расположены примерно на одном уровне по высоте, центральная глава акцентируется увеличенными пропорциями. Боковые барабаны располагаются над углами основного объёма здания. Подобный композиционный тип использовался как в эпоху барокко, так и раннего классицизма, при этом авторы применяли в его рамках оригинальные трактовки. Условным третьим типом композиции пятиглавия можно назвать завершение Чесменской церкви Ю.М. Фельтена, где боковые главы ориентированы по сторонам света. Хотя схожее решение встречалось в русской архитектуре позднего средневековья под влиянием украинского зодчества XVII в., для Санкт-Петербурга XVIII в. это единственный пример такого подхода.
Пятиглавие в церковной архитектуре Санкт-Петербурга XVIII столетия явилось одним из наиболее ярких примеров того, как элемент традиционного древнерусского зодчества, будучи помещённым в принципиально новый контекст, в значительной мере ориентированный на западноевропейскую традицию, смог не только вписаться в текущие градостроительные реалии, но и обогатить их доселе не виданными решениями. Появившись в петербургской церковной архитектуре в 40-х гг. XVIII в., пятиглавие сохранится в ней на протяжении последующих столетий вплоть до новых построек современных архитекторов после возобновления культового строительства в 1990-е гг., что создаёт простор для дальнейших исследований.

Ссылки.

1.      См.: Федотова Т.П. К проблеме пятиглавия в архитектуре барокко первой половины XVIII века // Русское искусство барокко. Материалы и исследования / Под ред. Т.В. Алексеевой. М., 1977. С. 70–87
2.      Виппер Б.Р. Архитектура русского барокко. М., 2008. С. 118.
3.      Там же. С. 142.
4.      Петров А.Н. Савва Чевакинский. Л., 1983. С. 27.
5.      Там же. С. 59.
6.      Федотова Т.П. К проблеме пятиглавия... С. 73–74.
7.      Коваленская Н.Н. Из истории классического искусства. М., 1988. С. 97.
8.      Славина Т.А., Пилявский В.И. Архитектура середины XVIII века // История русской архитектуры. Л., 1984. С. 312.
9.      Антонов В.В., Кобак А.В. Святыни Санкт-Петербурга: Историко-церковная энциклопедия. Т. 1. СПб., 1994. С. 242.
10.      Вопрос о точном авторстве этого памятника остаётся дискуссионным.
11.      Антонов В.В., Кобак А.В. Святыни Санкт-Петербурга... Т. 1. С. 166.
12.      Там же. С. 53.
13.      Там же. С. 148.
14.      Там же. С. 119.
15.      Там же. С. 79.
16.      Коршунова М.Ф. Юрий Фельтен. Л., 1988. С. 68.
17.      Швидковский Д.О. Чарльз Камерон при дворе Екатерины II: интерпретация европейских художественных моделей в российском культурном пространстве на примере творчества Чарльза Камерона.  М., 2001. С. 123.
18.      Черепенина Н.Ю., Шкаровский М.В. Православные храмы Санкт-Петербурга, 1917–1945 гг.: Справочник. СПб., 1999. С. 40.