П.А. Тычинская (Государственный институт искусствознания, Москва)
Образ конного архангела в византийском и поствизантийском искусстве и его связь с русской иконографией «Архангел Михаил – грозных сил воевода»

Изображения конного архангела, которые встречаются, хотя и нечасто, в византийской и поствизантийской живописи, оказали влияние на появление в позднесредневековой русской иконописи иконографии «Архангел Михаил – грозных сил воевода» (предположительно, первые ее примеры существовали уже во второй половине XVI в.). Проблема возникновения и развития образа конного ангела в византийском искусстве подробно рассматривалась в специальной статье М. Гаридиса¹, той же темы касалась в своих работах С. Габелич². Однако этот материал почти не сопоставлялся с русскими образами архангела Михаила – воеводы. Между тем, изображения конного архангела, которые существовали в восточнохристианском искусстве, очевидно, имеют глубинную связь с более поздними русскими памятниками.
Самым ранним и одновременно самым необычным византийским изображением конного архангела необходимо признать фрагмент керамической плитки с росписью, хранящийся в Государственном историческом музее (кон. X – нач. XI в.)³. Как отмечает О.Е. Этингоф, это произведение константинопольского круга. Наиболее вероятно, что здесь был представлен редкий вариант сцены Чуда в Хонех. Облаченный в воинские доспехи архангел изображен на вздыбившемся белом коне, копьем он останавливает поток воды. Справа представлена группа персонажей, которая, очевидно, обозначает язычников. Левая часть плитки утрачена. Этот уникальный памятник является свидетельством раннего существования изображений конного архангела в искусстве Византии.
В палеологовскую эпоху образ конного архангела довольно часто включается в некоторые сюжеты, хотя и не является их обязательным элементом. В частности, Михаил на коне нередко встречается среди росписей церквей острова Крит в ветхозаветной сцене Явления архангела Иисусу Навину и осады Иерихона. Впервые образ конного архангела в этом сюжете мы находим в росписях церкви архангела Михаила в Аркалохори (кон. XIII в.)⁴. Позднее такие изображения встречаются в росписях архангельских храмов в Какопетросе 1392 г., Принесе 1410 г. и в Камильане 1440 г.⁵ В перечисленных сценах осады Иерихона архангел Михаил имеет все атрибуты воина (конь, доспехи, меч). Он – не просто посланник, который сообщает, что нужно сделать для победы; он непосредственно осуществляет эту победу. Более того, архангел выступает здесь как предводитель, он ведет израильский народ и его вождя через взятие Иерихона к обретению Земли обетованной, ключевому событию ветхозаветной истории.
В истории Иисуса Навина (как и Исхода из Египта) архангел выполняет функцию помощника избранному народу в борьбе с врагом. В христианской истории эти ветхозаветные сюжеты приобретают новое значение, поскольку избранным народом теперь становятся все христиане, и они ожидают такой же сверхъестественной помощи в своей борьбе с теми, кто посягает на их земли и на их веру. Иисус Навин мыслится как идеальный образ правителя-военачальника⁶. Сцена явления Иисусу Навину стала отражением идеи о заступничестве Михаила за избранный народ, ставшей впоследствии столь актуальной в России XVI в. Кроме того, путь к обетованной земле символически понимается как путь спасения – следовательно, в рассмотренном сюжете архангел Михаил выступает и в качестве предводителя на пути к спасению. Это сближает критские фрески со знаменитыми московскими иконами середины XVI в. «Благословенно воинство небесного Царя», воплощающими те же идеи, но по-новому осмысленные.
В искусстве палеологовской эпохи известно самостоятельное изображение архангела Михаила в виде всадника – так он представлен на фреске, расположенной над входом в церковь его имени в Лесновском монастыре⁷ (Македония). Росписи храма относятся ко времени около 1347 г. Архангел Михаил в воинских доспехах верхом на неспешно шагающем белом коне изображен в нише над входом из нартекса в наос. По сторонам от архангела представлены двое святых, а сверху – композиция «Недреманное око», в левой части которой изображен ангел, держащий в руках четырехконечный крест. Само изображение конного Михаила здесь сильно напоминает образы конных святых воинов, которые аналогичным образом могли помещаться над входом в посвященную им церковь⁸. В таких композициях отражается тема входа в храм, идея святости и неприкосновенности храма, охраняемого святым воином (или архангелом), которому он посвящен. Но здесь, помимо этой очевидной темы, отражена и другая – тема помощи архангела христианскому воинству. Изображение над входом в данном случае является своего рода предисловием к развернутому циклу деяний архангела Михаила, представленному в росписях наоса. Интересно, что в рассматриваемом изображении фигура архангела имеет красный оттенок (в том числе, лик и крылья), что сближает его с некоторыми памятниками, о которых будет сказано ниже.
Образы архангела на коне, включенные в символическую композицию «Древо Иессеево», связаны с идеей шествия по пути спасения, хотя здесь эта идея звучит несколько иначе. Первое подобное изображение – это фрагмент композиции «Древа Иессеева» в росписях нартекса сербской церкви св. Ахиллия в Арилье (1296 г.)⁹. Архангел Михаил (его имя различимо в надписи) изображен верхом на белом коне, правой рукой он указывает на расположенную рядом сцену Христова Рождества. Над архангелом изображена полуфигура пророка со свитком.
Появление конного ангела в составе «Древа Иессеева» восходит к ветхозаветному сюжету из книги пророка Захарии¹⁰. Пророку является «муж на рыжем коне» (Зах. 1,8), далее речь идет об ангеле, который пророчествует о судьбах Иерусалима и о пришествии Мессии (Зах. 1,9–20). Книга пророка Захарии в христианской традиции рассматривалась как часть комплекса ветхозаветных пророчеств об Иисусе Христе. Особенно важна в этом отношении следующая фраза, произнесенная ангелом: «Вот муж – имя Ему Отрасль, Он произрастет из Своего корня и создаст храм Господень, будет и священником на престоле Своем» (Зах. 6,12). Итак, появление конного ангела в композиции «Древо Иессево» вполне объяснимо и основывается непосредственно на библейском тексте. Михаилом этот ангел назван (со временем) из-за особенностей почитания небесного архистратига. Вспомним, что при интерпретации других ветхозаветных текстов безымянные ангелы также зачастую превращаются в архангела Михаила (это произошло, например, с ангелом из истории об Иисусе Навине).
К 1315 г. относятся росписи южной галереи церкви Свв. Апостолов в Фессалониках, где также в композиции «Древо Иессеево» над сценой Рождества представлен скачущий на коне архангел¹¹. Интересно, что архангел вместе с крыльями и нимбом, а также его конь изображены полностью красными. Хотя конь здесь не имеет крыльев, создается впечатление, будто бы он стремительно летит по небу, неся на себе архангела. Этот образ очень динамичен и существенно отличается от других известных изображений конного архангела в составе «Древа Иессеева». Появление конного архангела в росписях фессалоникийского храма указывает на вероятное существование произведений с Михаилом на коне в столичном искусстве Византии в палеологовскую эпоху.
До нас не дошли другие византийские произведения такой иконографии, но более поздние памятники восточнохристианского искусства дают много примеров использования этой схемы. В 1535 г. создаются росписи трапезной Великой Лавры на горе Афон¹², где представлен расширенный вариант «Древа Иессеева». Среди многочисленных композиций, объединенных ветвевидным орнаментом, конный архангел снова соседствует со сценой Рождества, как и в росписях церкви Свв. Апостолов. Образ архангела на коне в составе Древа Иессеева воспроизводится с небольшими вариациями в наружных росписях церкви Св. Георгия в Сучаве (1522–1534)¹³ и нескольких молдавских монастырских храмов XVI в.: Молдовица (1537)¹⁴, Хумор (1535)¹⁵, Воронец (1547)¹⁶, Сучевица (ок. 1600 г.)¹⁷. Остановимся на изображении на южном фасаде церкви Благовещения в монастыре Молдовица, поскольку здесь архангел Михаил изображен полностью в красном цвете. В одеянии всадника сочетаются элементы обычных ангельских одежд и условно переданных доспехов. Из всех изображений ангела в составе «Древа Иессеева» этот образ наиболее близок русской иконографии архангела-воеводы, однако здесь вряд ли можно говорить о прямом влиянии молдавских памятников на русские.
В византийских и поствизантийских изображениях «Древа Иессеева» конный архангел рукой указывает на сцену Рождества – отсюда можно сделать вывод, что он пророчествует о пришествии в мир Спасителя. Обратим внимание, что сцена Рождества изначально крайне важна для византийского варианта «Древа Иессеева»¹⁸. Эта композиция не воспринимается просто как родословное древо Иисуса Христа или Богоматери. Это символическое изображение, призванное передать более важную идею – идею об органичном произрастании Нового Завета из Ветхого. Фигуры пророков со свитками и символические образы их пророчеств, объединенные ветвями «Древа Иессеева», доказывают истинность важнейших для христианства идей о Боговоплощении и об искупительной жертве Христа¹⁹. Сцена Рождества в этой композиции – одна из центральных и главных, поскольку именно в ней концентрируется идея Боговоплощения.
Другая, но родственная группа сюжетов с конным архангелом также связана с темой Рождества Христова. В некоторых византийских циклах Акафиста²⁰ второй половины XIV в. (иллюстрации кондака 5, в котором повествуется о шествии волхвов к пещере Рождества), а также (изредка) в отдельных сценах Рождества вифлеемская звезда, указывающая путь волхвам, заменена изображением конного ангела. Этот мотив можно встретить в росписях собора монастыря Дечаны (ок. 1350 г.)²¹, церкви великомученика Димитрия Маркова монастыря в Македонии (1376–1381)²², затем в поствизантийских росписях – в кафоликоне монастыря Великие Метеоры (Преображения Господня, 1483 г.)²³, в Латинской капелле монастыря Св. Иоанна Лампадистиса в Калопанайотисе (Кипр, кон. XV в.)²⁴ и др. Причина изображения волхвов и архангела в виде всадников, по мнению М. Гаридиса, состоит в том, что в средневековом обществе наличие коня было знаком престижа и богатства²⁵, но это объяснение выглядит поверхностным. Как считает исследователь, в указанных сценах изображается архангел Гавриил. Однако надписей на фресках не видно, и нет оснований утверждать, что в образе Вифлеемской звезды должен быть представлен именно благовестник Гавриил. Вполне возможно, что здесь происходит контаминация Михаила с Гавриилом, поскольку во второй половине XIV в. уже существовала традиция изображения конного архангела Михаила рядом со сценой Рождества (вспомним примеры «Древа Иессеева»). Во фресках Маркова монастыря (а позднее – и в росписях Преображенского собора Метеоры), помимо конного ангела в цикле Акафиста, есть отдельное изображение праздника Рождества Христова (на своде), где конный архангел представлен в необычном ракурсе – он изображен фронтально и скачет прямо на зрителя. Его красные крылья подняты вверх, за спиной развевается красный плащ. С темой Акафиста тесно связано самое раннее русское изображение конного архангела (инициал Буслаевской Псалтири)²⁶. Это связующее звено между балканской и русской традицией, хотя его истоки и причины появления до сих пор до конца не ясны.
На первый взгляд, архангел в составе «Древа Иессеева» или циклов Акафиста представлен в совсем иной роли, чем конный архангел Михаил – воевода на русских иконах. В таких композициях главная функция архангела заключается в том, что он ведет кого-либо (волхвов, пастухов, а в конечном итоге – зрителя этих фресок и каждого человека) к воплотившемуся Спасителю. Но архангел-воевода – это не только всадник Апокалипсиса или защитник христиан от врагов. Вспомним другой не менее важный аспект почитания архангела, который отразился в этой сложной иконографии. Михаил также призван привести человека к Богу, обратить его к вере, т.е. он принимает на себя функции апостола. Это отразилось во многих легендах, связанных с архистратигом Михаилом. Кроме того, почти на всех иконах архангела-воеводы в одном из верхних углов изображается Спас Еммануил с престолом. Итак, в подавляющем большинстве случаев архангел Михаил-воевода ведет молящегося к образу Христа – как и ангел-всадник в рассмотренных выше композициях ведет человека к воплотившемуся Спасителю.
В поствизантийскую эпоху большинство из перечисленных мотивов продолжает существовать, но появляются и новые сюжеты. Например, в нартексе церкви Св. Креста в селе Пэтрэуцы близ Сучавы (Румыния) конный архангел Михаил вместе с равноапостольным императором Константином представлен во главе группы святых воинов. Стенопись почти одновременна постройке церкви и относится к последней четверти XV в.²⁷ Храм воздвигнут молдавским правителем Стефаном III Великим, который был знаменит военными походами против турок, которым он придавал не только чисто оборонительное значение. Стефан Великий мечтал в союзе с другими христианскими государствами победить Османскую империю и таким образом распространить православную веру повсеместно. Его надежды, которые оказались неосуществимы в жизни, воплотились в интересующей нас композиции. По мнению А. Грабара, сцена шествия святых воинов и Константина Великого во главе с архангелом Михаилом – это пересказанный на сакральном иконографическом языке сюжет «крестового похода» Стефана против турок²⁸. Изображение расположено на западной стене нартекса церкви, над единственной входной дверью. В правом верхнем углу композиции представлен большой восьмиконечный крест в небесном сегменте. Архангел Михаил (сохранилась надпись с его именем) на белом бескрылом коне оборачивается к идущему за ним императору Константину, указывая ему на знамение креста в небе. За Константином на некотором расстоянии шествуют еще два всадника (по мнению А. Грабара, – Георгий и Димитрий), один из которых держит знамя. Следом движется группа из девяти всадников (все они – в воинском одеянии и с нимбами). Архангел также одет в доспехи, его крылья распростерты вверх. Сходная композиция находится среди росписей южного фасада церкви Константина и Елены в Охриде, созданных незадолго до росписей Пэтрэуц (ок. сер. XV в.)²⁹. Сохранность фресок не позволяет рассмотреть архангела Михаила, но, по некоторым предположениям, первоначально он был там изображен³⁰. Такие композиции восходят к изображениям видения креста в небе, которое было явлено Константину.
Рассмотренный сюжет, несмотря на его обособленность и оригинальность по отношению к перечисленным выше памятникам, снова позволяет говорить об архангеле как о персонаже, выступающем в качестве предводителя на пути к спасению, символом которого в данном случае является крест. Помимо этого, здесь присутствует уже обозначенная выше идея распространения христианской веры. Все эти смыслы позднее (в середине XVI в.) с новой силой зазвучат в русских иконах «Благословенно воинство», где архангел будет представлен летящим на крылатом коне во главе многочисленного воинства.
Рассмотренные византийские и поствизантийские композиции с конным архангелом в большинстве своем не имеют прямого продолжения в русском искусстве, за исключением последнего изображения с кавалькадой святых воинов. Однако византийские образы конного ангела во многом перекликаются с русскими изображениями архангела Михаила – грозных сил воеводы. Во всех случаях архангел предстает в виде всадника, который победоносно шествует во главе группы персонажей или подразумеваемых молящихся. Архангел указывает на Вифлеемскую звезду (сцены Акафиста, Рождества), на воплотившегося Христа (композиции Древа Иессеева), на спасительный крест (Пэтрэуцы). Во всех этих композициях архангел неизменно является предводителем на пути к спасению, к Небесному Иерусалиму, ко Христу. Одновременно Михаил предстает как предводитель избранного народа и его правителя в военных сражениях, которые в конечном итоге должны служить распространению истинной веры.
Описанная традиция характерна именно для православного искусства, западные примеры иконографии архангела на коне крайне редки. Между византийскими и поствизантийскими произведениями и русской иконографией архангела Михаила – воеводы есть связующие звенья: инициал Буслаевской Псалтири, русские иконы «Благословенно воинство небесного Царя», Великий стяг 1560 г. Эти центральные произведения своей эпохи отражают идеи, которые оказались наиболее значимыми в это время. Примечательно, что все эти идеи в той или иной мере выражались почти во всех перечисленных изображениях архангела на коне. Итак, образ архангела Михаила – грозных сил воеводы, который появляется в русском искусстве около середины – второй половины XVI в., не только внешне, но и по смыслу близок рассмотренным византийским и поствизантийским изображениям архангела-всадника. Он является интересным примером переосмысления в эпоху позднего Средневековья более ранней традиции. При этом на русской почве не столько изобретаются новые смыслы, сколько раскрывается издавна имевшийся в этой традиции потенциал.

Ссылки.

1.   Garidis M. L'ange à cheval dans l'art Byzantin // Byzantion. 1972. Vol. 42. P. 23–59.
2.   Габелиħ С. Циклус арханђела у византиjскоj уметности. Београд, 1991; Она же. Византиjски и поствизантиjски циклуси Арханђела (XI–XVIII век). Преглед споменика. Београд, 2004.
3.   Этингоф О.Е. Византийские иконы VI – первой половины XIII века в России. М., 2005. Кат. 9.
4.   Габелиħ С. Циклус арханђела... С. 42, 76.
5.   Габелић С. Византиjски и поствизантиjски циклуси... Кат. 31, 42, 45.
6.   Ђypић В. Нови Исус Навин // Зограф. 1983. № 14. С. 5–16.
7.   Габелић С. Манастир Лесново. Београд, 1998. Илл. XXXV.
8.   См. пример: Суботиќ Г. Охридската сликарска школа од XV век. Охрид, 1980. С. 134–141. Илл. 104.
9.   Garidis M. L'ange à cheval... P. 34. Fig. 7, 8; Воjводиħ Д. Зидно сликарство цркве Светог Ахилиjа у Ариљу. Београд, 2005. С. 152–155. Илл. на с. 299 (прорись).
10.   Этой точки зрения придерживается большинство исследователей: Garidis M. L'ange à cheval... P. 34; Воjводиħ Д. Зидно сликарство... С. 153.
11.   Garidis M. L'ange à cheval... P. 35.
12.   Ibid. P. 35; Millet G. Monuments de l'Athos. Album. Paris, 1927. Pl. 151; Taylor M.D. A historiated Tree of Jesse // Dumbarton Oaks Papers. 1980–1981. Vol. 34. P. 169–170. Pl. 19, 20.
13.   Garidis M. L'ange à cheval... P. 36; Henry P. Les églises de la Moldavie du Nord des origines à la fin du XVI-e siècle. Architecture et peinture. Contribution à l’étude de la civilisation moldave. Paris, 1930. Pl. XLII-2.
14.   Henry P. Les églises de la Moldavie du Nord... Pl. XLI-2.
15.   Garidis M. L'ange à cheval... P. 36.
16.   Henry P. Les églises de la Moldavie du Nord... Pl. XLI-1.
17.   Garidis M. L'ange à cheval... P. 36.
18.   Воjводиħ Д. Зидно сликарство... С. 153. Прим. 1136.
19.   Там же. С. 108.
20.   Эти циклы подробно изучались: Pätzold A. Der Akathistos-Hymnos. Die Bilderzyklen in den byzantinischen Wandmalerei des 14. Jahrhunderts. Stuttgart, 1989; Spatharakis I. The Pictorial Cycles of the Akathistos Hymn for the Virgin. Leiden, 2005.
21.   Pätzold A. Der Akathistos-Hymnos... Abb. 35.
22.   Millet G., Velmans T. La peinture du Moyen Age in Yougoslavie. Fasc. IV. Paris, 1969. Pl. 85 (159), 100 (182).
23.   Garidis M. L'ange à cheval... Fig. 11.
24.   Stylianou A., Stylianou J.A. The Painted Churches of Cyprus. Treasures of Byzantine art. London, 1997. P. 312–320. Pl. 186.
25.   Garidis M. L'ange à cheval... P. 37.
26.   РГБ. Ф. 304.I, № 308. Л. 211. Изображение опубликовано: Буслаев Ф.И. Образцы письма и украшений из Псалтыри с восследованием по рукописи XV в. Таблицы. СПб., 1881. С. 18.
27.   Grabar A. Les croisades de l’Europe orientale dans l’art // Grabar A. L'art de la fin de l'antiquité et du moyen âge. Vol. 1. Paris, 1968. P. 169.
28.   Ibid. P. 171.
29.   Суботиќ Г. Охридската сликарска школа... С. 80, 84. Илл. 63 (прорись сохранившейся части композиции).
30.   Там же. С. 80. Прим. 37.