О.С. Звонков (МГХПА имени С.Г. Строганова, Москва)
Алебастровые предметы из гробницы Тутанхамона

Амарнский и позднеамарнский периоды – особая страница в истории древнеегипетского декоративно-прикладного искусства. Рафинированный придворный стиль Аменхотепа III уходит в прошлое. Его место занимает иное искусство – тонкое, чувственное, затрагивающее глубинные струнки человеческой души. Оно не порывает с традициями древности, а скорее творчески их переосмысливает. Архитектоника и геометризм форм, присущие древнеегипетской пластике, сохраняются, но обретают новое значение. Тяжеловесность подчёркнутой прочности уступает место легкости, массивность и целостность – изяществу и прихотливой дробности формы. Конечно, тут важен материал, и не будет преувеличением сказать, что один из наиболее подходящих материалов для выражения нового художественного языка – это алебастр, светлый и светоносный, «нарядный», чрезвычайно податливый в резьбе камень. Лучшими сохранившимися образцами работы с алебастром времени Амарны, безусловно, являются артефакты из гробницы Тутанхамона (всего более ста предметов), о которых пойдет речь в данной статье.
До недавнего времени научная литература о гробнице базировалась на анализе лишь 20% вещей. Основополагающим для всех публикаций являлся труд Г. Картера¹, не вместивший, однако, всех наработок знаменитого исследователя. В последующие годы издавались книги, посвящённые отдельным группам предметов из усыпальницы, в которых группировка артефактов осуществлялась по функциональному признаку, а не по принципу материала, – к примеру, серия работ, выпущенная в 1960–80-х гг. Институтом Гриффита (Griffith Institute) – египтологическим центром в Оксфорде². Выходили также и труды, претендующие на полный, всеобъемлющий охват темы, например, «The Complete Tutankhamun: The King, the Tomb, the Royal Treasure» Н. Ривза³. Однако подавляющее большинство артефактов стали доступны лишь три года назад в связи с публикацией всех материалов архива Г. Картера в электронном виде⁴, что дало автору возможность детально анализировать алебастровые предметы из усыпальницы, сгруппировав их по принципу одного материала. В данной статье мы постараемся показать художественную значимость и специфику некоторых наиболее важных алебастровых предметов из усыпальницы Тутанхамона, прояснить их роль в погребальном ритуале, связать с культом умершего фараона или, если они не относятся к погребальному культу напрямую, выявить их возможное происхождение.
Необходимо сказать несколько слов о самой природе материала. Под египетским алебастром подразумевают кальцит – минерал жёлтого или жёлто-белого цвета, «имеющий пластинчатое строение и просвечивающий в тонких срезах»⁵. По всей видимости, алебастр, который египтяне называли «шес» (первое упоминание о нём датируется временем IV династии), был одним из любимых ими материалов и использовался с глубокой древности для производства предметов быта (сосуды, вазы), предметов погребального инвентаря, для облицовки зданий и даже для изготовления статуй. В частности, он являлся традиционным материалом в производстве ваз для мазей и притираний, прекрасные образцы которых обнаружены в гробнице Тутанхамона⁶. Следует отметить, что важнейшее месторождение алебастра – Хатнуб, располагалось неподалёку от Ахетатона, хотя его разработка началась задолго до строительства города⁷.
Одна из главных особенностей алебастра – способность пропускать свет. Не исключено, что это свойство придавало ему особые сакральные качества в глазах древних, хотя достоверных подтверждений этому предположению на данный момент не существует. Как бы то ни было, древнеегипетские мастера умело использовали светопропускную способность алебастра в эстетических целях. Примером тому может служить замечательная лампа № 173⁸  с изображениями царя и царицы из гробницы Тутанхамона. Эти изображения, нанесённые полупрозрачными красками, становятся видны лишь при зажжении светильника.

В усыпальнице молодого царя было обнаружено более 60 алебастровых сосудов и ваз, множество алебастровых ушебти и прочие разнообразные предметы. Среди них есть ряд вещей, выделяющихся высоким уровнем художественного исполнения и, очевидно, особой символической значимостью. Это ковчег для каноп, барка, символизирующая небесное плавание фараона, два светильника из погребального покоя (один из которых упомянут выше) и алебастровый кубок из передней комнаты. Именно о них нам и хотелось бы рассказать в настоящей статье.
Ковчег с канопами для внутренностей (№ 266b) занимает особое положение среди вещей гробницы. Это второй по значимости предмет после саркофага с мумией фараона. Собственно алебастровый ковчег находился внутри большого ларца с золотой обкладкой. Он был накрыт льняным покрывалом и стоял на деревянных, покрытых позолотой поверх гипсовой грунтовки носилках с серебряными ручками. В нем хранились четыре сосуда с внутренностями фараона. Точнее сказать, это были не сосуды, а углубления, стенки между которыми делили ящик на четыре части. Внутренности, запелёнатые по образу маленьких мумий, находились в миниатюрных золотых саркофагах. Орнаменты этих саркофагов, выложенные в технике перегородчатой эмали, родственны орнаментам второго гроба из ковчега погребального покоя.
Украшенная орнаментом крышка в форме покатого навеса прикреплена к ковчегу с помощью пропущенных сквозь золотые скобы шнуров с печатями царского некрополя. На печатях изображён Анубис в облике шакалоподобного пса. Под ним – девять пленников, символизирующих покорённые народы. По углам высечены в горельефе фигуры четырёх богинь-хранительниц с распростёртыми в стороны руками: на юго-западе – Исида, на северо-¬западе – Нефтида, на юго-востоке – Нейт, и на северо-востоке – Селкет. На каждой стороне ковчега имеются заполненные тёмно-синей краской иероглифические формулы. Охранительную функцию несёт и обшитый золотом цоколь ковчега, на котором помещены символы защиты, обращённые к Осирису и Исиде.
Углубления в ковчеге – всего лишь двенадцать сантиметров, но создаётся впечатление, будто под каждой из четырёх крышек имеется вместительный кувшин. Крышки (№№ 266c, 266d, 266e, 266f) сделаны в виде головы царя⁹. Лица этих голов соответствуют в портретном отношении лицу Тутанхамона, о котором мы можем судить по знаменитой золотой маске, а также на основе современных реконструкций облика царя. Головы попарно обращены друг к другу. Те, что на восточной стороне – лицом к западу, а две другие – лицом к востоку. Глаза, брови, уреи обведены чёрной краской, что придает портретам, вышедшим из мастерской незаурядного художника, необыкновенную живость.
Суженные края крышек входят в отверстия псевдокувшинов, иными словами, шеи голов закрывают четыре глубокие цилиндрические выемки в ковчеге, оформленные сверху под кувшины. В каждом таком цилиндре, вырезанном в алебастре, находился завернутый в полотно изящный маленький золотой саркофаг. В своих гнездах эти маленькие саркофаги были помещены вертикально и обращены лицом в том же направлении, что и прикрывающие их алебастровые крышки-головы. Как и царская мумия, они были залиты ароматическими маслами, намертво прикрепившими саркофаги ко дну цилиндрических отверстий.
Одним из интереснейших предметов, найденных в захоронении, была небольшая по размерам (около семидесяти сантиметров в длину) скульптурная композиция, изваянная из полупрозрачного алебастра, служившая, видимо, украшением стола. Она представляет собой плывущую по водоему барку, некоторые детали которой отделаны золотом (№ 578).
Ладья из гробницы Тутанхамона укреплена на подставке внутри прямоугольного водоёма. Нос и корма лодки загнуты кверху и завершаются головами каменных козерогов. Существует, правда, мнение, что это антилопы¹⁰. Если следовать данной интерпретации, можно предположить, что в создании шедевра участвовали мастера из Бени-Хасана, который являлся центром нома антилопы, и провести, тем самым, параллель с изображениями антилоп в гробнице Хнумхотепа II. Однако мы всё-таки склонны согласиться с Г. Картером¹¹, который считает, что это козероги: зоологического сходства с козерогами значительно больше.
Посередине укреплен навес на четырех папирусообразных колонках, под которым стоит подобие открытого саркофага. На носу барки сидит обнаженная девушка с цветком лотоса в руке. На корме стоит, управляя рулевым веслом, по-видимому, рабыня-карлица, тоже нагая. В бассейн, на стенках которого помещены картуши Тутанхамона и Анхесенпаамон, наливали воду и, скорее всего, ставили туда цветы. Картер полагает, что лодка могла быть дворцовым украшением и совсем не предназначаться для погребальных целей. По его мнению, эта группа изображает погребальную барку для небесного плавания фараона¹².
С нашей точки зрения, это достаточно правдоподобная версия. Однако следует отметить один немаловажный момент: хотя барка, по-видимому, была лишь дворцовым украшением, это совсем не означает, что она не несла никакого сакрального смысла. Данное утверждение, впрочем, относится и ко многим другим алебастровым предметам из гробницы Тутанхамона, которые имеют, судя по всему, дворцовое происхождение и о которых пойдёт речь ниже. Проникновение сакральной символики (растительные мотивы «сема тауи», знаки «анх», фигурки божеств и т.п.) в предметы декоративно-прикладного искусства объясняется, по нашему мнению, тем, что фараон и его семья – боги на Земле – должны были даже в быту пользоваться вещами, наделёнными атрибутами божественности.
Подставка в виде водоема, кораблик и саркофаг в нём украшены замечательными цветными орнаментами. Эти орнаменты, пожалуй, наиболее интересный элемент декорации всей скульптурной группы. Опоясывая композицию стройной системой из нескольких регистров и подрегистров, они связывают все её части в единое целое, создавая ощущение гармонической ясности, целостности и законченности формы.
Говоря о происхождении барки – безусловно, выдающегося произведения древнего искусства, – необходимо вспомнить, что в древнеегипетской мифологии бог солнца круглые сутки плывёт в ладье: сначала по дневному небу в ладье Манджет, а ночью в подземном мире в ладье Месектет. Стремясь изобразить себя богом, ещё Аменхотеп III во время своих «юбилейных» торжеств в Малькате, а затем и Эхнатон во время своих «юбилеев» в Ахетатоне имитировали это плавание в ритуальных ладьях¹³. Таким образом, даже имея дворцовое происхождение, барка несла определённые сакральные ассоциации. Однако, она могла и просто напоминать о прогулках по Нилу, которые так любили фараоны со своими супругами, к примеру, Аменхотеп III и Тейе.
Мотив скольжения лодки по Нилу подчёркивают фигурные изваяния голов козерогов на носу и корме. Взгляд животных устремлён вперёд, туда, куда направляется барка. Данные зооморфные скульптуры, по всей видимости, связаны с культом бога Банебджедета (Мендеса), которого изображали в виде козла или барана, иногда даже с четырьмя головами. Это связано с тем, что Банебджедет почитался как «ба» (душа) Ра-Атума, а впоследствии ещё Осириса, Геба и Шу¹⁴. Таким образом, можно трактовать изображения животных в погребальной барке как символ покровительства со стороны богов, присутствующих в форме их «ба», а также перерождения фараона в нового сына Ра, его возвращения в земной мир.
С точки зрения художественных достоинств стоит отметить также великолепный кубок № 14, являющийся одним из первых предметов, обнаруженных в гробнице. Он сделан в форме распустившегося лотоса и предназначался для ритуальных омовений. Ручки кубка имеют форму связок из цветка и двух бутонов лотоса. На них – две резные фигурки бога Хеха. Хех держит иероглиф «год», опирающийся на другой иероглиф – «100 000 дней». Вместе два знака составляют символ «анх» – вечная жизнь.
Спереди начертаны имена бога Амона-Ра и Тутанхамона с восхвалениями. По верхнему краю кубка – титулы царя и опять восхваления. Надпись следующего содержания: «Да живешь ты, Хор, могучий бык, прекрасный рождениями, две богини, прекрасные повелениями своими, умиротворяющие обе страны, Хор, золотой, увенчанный диадемами, угодный богам, царь Верхнего и Нижнего Египта, повелитель обеих земель Небхепрура, которому дана жизнь. Да живет твоё Ка, и да пребудет оно миллионы лет, о возлюбленный Фивами, чей лик обращен в сторону северного ветра, чьи глаза – источник благоденствия»¹⁵.
Фараон всегда отождествлялся с Хором, правителем царства живых, но в данном случае символика Хора особенно важна. Хор воплощает свет в образе крылатого солнечного диска, и он – сын Осириса – владетеля загробного царства. Кубок, подчёркивая близость фараона к Осирису, стоял почти на пороге передней комнаты, как бы символизируя связь между двумя мирами. Он также мог быть знаком возвращения к старой религиозной традиции поклонения фиванскому божеству Амону, слившемуся с богом Ра.
К выдающимся произведениям амарнского искусства относятся и алебастровые светильники из погребального покоя. Первая из ламп (№ 174) находилась перед двумя массивными створчатыми дверьми на восточной стороне погребального ковчега Тутанхамона. Светильник, очевидно, должен был символизировать фиванскую триаду. Он вырезан из единого куска прозрачного алебастра и состоит из трех лотосообразных чашечек для масла со стеблями и листьями лотоса. К обычной лотосообразной чаше добавляется тонкая декоративная ножка (как у некоторых сосудов, найденных здесь же в гробнице). Она «вырастает» из плоской, равной по ширине верхнему диаметру сосуда платформы. Из этой же платформы «растут» и стебли двух боковых чаш, что по замыслу подразумевает единство божественной фиванской триады, целостность.
При всём изяществе лампы, её композиция наделена строгой симметрией и тектонической устойчивостью. Ширина самой нижней детали – платформы – равна ширине самой верхней – раскрытому «бутону» главного сосуда. «Лотосы» по бокам абсолютно идентичны. Форме лампы присуща устремленность вверх, связанная с мотивом тянущихся к солнечным лучам стеблей. Однако мастер по своему желанию иногда замедляет ее горизонтальными членениями. Например, в средней части он помещает «листья» лотоса, выполняющие функцию тарелочек для капающего масла. Они чуть шире маленьких чаш и выступают за мысленно очерчиваемые границы композиции, формируемые стенками крайних бутонов, а также платформой и верхним диаметром главного сосуда. Можно говорить о строгой иерархии стеблей и объёмов. Центральный сосуд и стебель – главные. Боковые бутоны и их стебли имеют явно подчинённое значение, играют зависимую от главного цветка роль, а листья и тонкие ответвления уже зависят от них самих.
Другая алебастровая лампа (№ 173, о ней мы упоминали выше) имеет форму кубка, помещённого на решётчатый пьедестал из полупрозрачного алебастра. По бокам вырезан прямоугольный орнамент с иероглифами «анх» – символами вечной жизни, а также объединения Верхнего и Нижнего Египта. Также по сторонам располагаются и картуши с именами Тутанхамона: слева – личное, а справа – тронное.
Светильнику присуща одна удивительная особенность. Чаша, куда наливалось масло и вставлялся плавучий фитиль, не имела украшений ни с наружной, ни с внутренней стороны. Но когда лампу зажигали, можно было видеть красочные силуэты царя и царицы, просвечивающие в толще прозрачного алебастра. Каким образом достигался подобный эффект? Дело в том, что чаша состоит из двух сосудов: один вставлен в другой. На внешней стороне одного из них нанесен полупрозрачными красками рисунок, видимый только тогда. когда лампа зажжена.
Бросается в глаза непропорционально тонкая ножка кубка, но ощущение неустойчивости компенсируется увесистой подставкой в форме табурета (или столика, как считал Картер) – характерной деталью многих сосудов из гробницы. Обращает на себя внимание обилие растительных орнаментов. Они располагаются справа и слева от основного объёма сосуда и включают четыре папирусовых стебля каждый: два высоких и два низких. Венчает каждую группу располагающийся над соцветием среднего стебля бутон лотоса, на котором помещено изображение Хеха – бога времени и бесконечности.
Светильник делится на две части условной линией, проходящей на уровне смыкания лотоса и среднего папируса, согнутой части стебля крайнего папируса и верхнего ободка подставки чаши. Этим достигается равновесие композиции лампы по высоте. Стоит обратить внимание на ножку кубка: в предшествующие эпохи подобная форма могла служить самостоятельной лампой¹⁶, теперь же она превратилась в опору для чаши. Вся композиция – чаша с опорой, украшенная по бокам символическими орнаментами, покоится на широком резном постаменте.
При сравнении двух светильников из гробницы Тутанхамона становится очевидной принципиальная разница их композиционно-образного строя. Первый – сам представляет имитацию растения, второй лишь использует в композиции растительные мотивы. Первый – очень оригинален, при всем обилии деталей он представляет собой целостную, органично-слитную форму. Второй – более репрезентативен и строг. Он содержит формулы, изображения, которые необходимо читать подобно тексту. Лампа, символизирующая триаду, подразумевает иное, духовно-ассоциативное прочтение.
Подводя итог, следует отметить, что предметы, о которых шла речь, вырезанные из светоносного алебастра, несут на себе максимально глубокий отпечаток своей эпохи. В них мы видим удивительное сочетание двух разнонаправленных тенденций времени Тутанхамона: отход от эмоциональной перенасыщенности эхнатоновского периода и агонизирующее, но еще живущее в сознании мастеров (хотя и активно вытравливаемое) желание мыслить по-прежнему, в духе эпохи поклонения единому богу – открыто, ясно, предельно чувственно. Декоративность, чувственность и утончённость в сочетании со стремлением к предельной ясности – таковы адекватные тому времени формы выражения египетского культа.