Е.Ю. Станюкович-Денисова
(СПбГУ)

Образцовые проекты в жилом строительстве Петербурга 1730-1760-х гг.: проблема типологии и модификации 1

Масштабные реформы, проводимые новой политикой Петра I с конца XVII века, получали зримое воплощение в постепенном изменении внешних проявлений образа жизни царя и его приближенных, которые, в свою очередь, становились образцами для людей своего круга. Одним из важных аспектов этого процесса стал переход к новым формам архитектуры и принципам градостроительства. Введение новых правил застройки и конкретных образцов должно было обеспечить создание единого регулярного города, который понимался как новая идеальная городская среда, само существование которой диктовало бы иной, европейский образ мысли и, соответственно, образ жизни общества.
Строительство жилых зданий «по образцам» сыграло важную роль в утверждении этих новых принципов и форм. Существуют многочисленные исследования, посвященные типовым проектам в архитектуре Петербурга, особенно первой четверти XVIII в.2 Тем не менее, формирование городской застройки как «живой ткани» города, развивавшейся на протяжении гораздо более длительного времени, представляет собой столь сложное и многогранное явление, что полное и адекватное представление о нем до сих пор не сложилось. В данной работе мы очертим лишь в общих чертах принципы применения и способы модификации типовых проектов в создании жилой застройки Петербурга XVIII в.
При изучении жилого строительства в России в XVIII в. необходимо учитывать некоторые специфические черты и обстоятельства. Жилое строительство, в силу своей функциональности и векового использования традиционных материалов, отличалось значительной устойчивостью форм. Вплоть до петровского времени не было предпосылок к коренному изменению образа жизни, которые могли бы повлечь за собой изменение всей городской среды. Поэтому при оценке соотношения «старого» и «нового» в том или ином конкретном случае очень существенно изучение внутренней планировки здания, отражающей непосредственное назначение помещений и связь между ними. Именно изменения функции и, как следствие, трансформация планировки, дают возможность проследить сложение и развитие новых типов жилых зданий. Другие признаки, включая строительные материалы и строительную технику, мы можем рассматривать как дополнительные. Однако нельзя забывать, что несмотря на несомненно возросшую значимость и востребованность каменного строительства, деревянная застройка преобладала в Петербурге на протяжении всего XVIII в. Мы вынуждены ограничиться рассмотрением каменных (кирпичных) домов из-за их лучшей изученности и сохранности, но их сравнение с деревянными зданиями совершенно необходимо. Наконец, важнейшее значение для городского строительства в XVIII в. имели императорские указы и деятельность специально созданных для регламентации этого процесса комиссий и учреждений.
Начало жилой застройки нового типа3 в Петербурге было положено в 1703 году строительством «Красных хоромцев» для Петра I4. Простейшая планировка на две половины была привычна для всего деревянного зодчества на Руси. Поэтому это «малое строение», с одной стороны, подытоживало многовековый традиционный опыт, а с другой открывало новые возможности, благодаря непривычным для русского глаза существенным деталям, таким как имитация кирпичной кладки, широкие «лежачие» окна, гонтовая крыша, имитирующая поливную черепицу.
Во многом схожие с домом Петра I здания были сооружены на близлежащей Троицкой площади: дом А. Меншикова и мазанки (фахверки), в т.ч. дом петербургской типографии, очень близкие по решению к образцовому проекту Трезини, названному И. Грабарем «домом для подлых». Именно эти простые одноэтажные домики с планировкой на четыре помещения, группировавшихся вокруг печи, определили облик раннего Петербурга, в первую очередь, на Городовом острове. Прием надстройки домов крошечным мезонином, чрезвычайно распространенный в Северной Европе,
заметно оживлял силуэт города. Он был использован в «Голландском домике» (первом Зимнем доме Петра), ставшем, по всей видимости, одним из близких прообразов проекта т.н. «дома для зажиточных». Характерные для этих проектов предельная экономичность и аскетический облик фасада прослеживаются и в более значительных постройках, таких как Летний дворец Петра. Если мысленно убрать знаменитые рельефы, то архитектурный акцент здания сосредоточен на рустовке углов, скупом обрамлении окон и простом венчающем карнизе. Аналогичное решение стало широко применяться со второй половины 1710-х гг. в парадном жилом строительства (напр. парные дома камер-юнкера Стрешнева на Васильевском острове).
Опубликованные еще в Москве указы 1700, 1704, 1707 гг. предписывали строительство домов по новому принципу не «средь дворов», а «по линии вдоль улиц». Ответственность за застройку Петербурга была возложена на образованную в 1706 году Канцелярию городовых дел. Выдвинутое требование застройки улиц «сплошной фасадою», то есть домами вплотную один к другому, так, чтобы высота карнизов и основных архитектурных членений совпадала, было применено в здании мазанковых Коллегий на Троицкой площади, а затем повторено в каменном здании Трезини  на Васильевском острове. В петровское время практиковалось и соединение разных домов одним фасадом, что придавало застройке в целом более монументальный облик. Такой архитектурный прием был предназначен для оформления, в первую очередь, набережных Невы и имел важное градостроительное значение. Въезд во двор мог осуществляться со стороны переулка, либо со стороны улицы: на уровне цокольного этажа устраивался сквозной проход. Участки, выделяемые под застройку, в основном имели форму вытянутого прямоугольника с короткой стороной в десять саженей по фасаду, на которой должен был быть построен дом, остальное пространство отводилось под двор, окруженный по периметру хозяйственными постройками.
Указы 1714 г. (о запрещении каменного строительства во всех городах, кроме Петербурга; о принудительном переселении части жителей из губерний в столицу; о запрете деревянных строений на Городовом острове, Адмиралтейском острове, по берегам Невы и их замене мазанками)5 значительно способствовали расширению каменного строительства. Дополнительные требования строить дома на Васильевском острове исходя из количества крепостных6 и утверждение «образцовых проектов» Трезини и Леблона, обязательных для исполнения в указанные сроки, должны были обеспечить скорое придание столичного облика городу-«парадизу».
Каменная типовая застройка 1720-х гг. лучше всего представлена в сохранившихся домах на наб. Лейтенанта Шмидта. Д. Трезини, отвечавший за планировку и застройку Васильевского острова, создал ступенчатую композицию домов вдоль набережной Большой Невы, в которых применил большое количество модификаций образцового проекта как на десять, так и на двенадцать, и даже на двадцать саженей. Собственный дом Трезини (Университетская наб., 21; 1723-1726) в два апартамента на высоких погребах («выше прибылой воды» на один аршин), с фронтошпицем (мезонином), был построен по проекту ван Звитена7 и имел одиннадцать осей. По всей видимости, его композиция восходила к Свадебным палатам Д. Трезини (1712). Пилястры большого композитного ордера оформляли центральную часть из трех окон и углы здания. Между окнами первого и второго этажа — прямоугольные филенки со срезанными по полуциркулю углами. Окна имели сложные фигурные наличники двух типов. Вход был центрирован парадным двухмаршевым крыльцом и массивным балконом второго этажа. Несмотря на неоднократные перестройки (добавление шести пилястр, надстройка по сторонам мезонина, изменение портала, появление классического антаблемента и наличников), первоначальный облик дома легко узнается. Эта же схема разбивки фасада могла применяться в сокращенном виде (семь осей): подворье псковского архиерея, дом Н.Ю. Трубецкого и др.
Можно говорить о том, что застройщики часто сочетали в своих домах черты двух разных образцовых проектов: Леблона — с рустом на углах и центрированным входом и Трезини — с большими пилястрами, мезонином и трехосевой композицией центрального ризалита.
Образцовый проект дома «для именитых» Леблона на семь осей (десять саженей), в частности, нашел интересное применение в композиции дворца Прасковии Феодоровны (1720-е гг.), став двумя связующими звеньями между богато украшенными ризалитами.
Со временем получает распространение более сложная объемно-пространственная композиция с тремя ризалитами. Исходной в данном случае является планировка Меншиковского дворца с большим ассамблейным залом в центральном ризалите и симметричным делением дома на «половины». Эта же схема повторяется в Свадебных палатах (Д. Трезини, 1712), Кикиных палатах (А. Шлютер, 1714), доме Ф.М. Апраксина (А. Леблон, Ф. Васильев, 1716), Верхних палатах Петергофа (И. Браунштейн, 1714), доме Ягужинского на набережной Невы (И. Маттарнови, Н. Гербель, 1715-1722) и др. Таким образом, принятая планировка и общая схема оказались устойчивее, чем творческие решения отдельных зодчих с истоками в различных национальных традициях.
Принципы типовой застройки были общими для всех. Дома Петра I, по многократным утверждениям современников, воспринимались как рядовые здания («дома для шляхетства), в противовес, скажем, дворцу А.Д. Меншикова. Первым по существу царским, а затем и императорским дворцом становится Зимний дворец работы Маттарнови (1716 –1723). Но и эти здания, в первую очередь, входили в общую застройку города, а не играли градообразующую роль, которая была возложена на высотные доминанты храмов (Петропавловский, Троицкий, Воскресенский) и гражданских сооружений (Адмиралтейская и Партикулярная верфи, башня Кунсткамеры).
Развитие объемно-пространственной композиции жилого дома идет от компактного кубического объема с оконными проемами, сначала без декора, а затем с фигурными наличниками и рустованными лопатками, которые выделяют ризалиты.Простейшим являлось безордерное решение, которое развивалось путем последовательного усложнения простенков филенками, затем лопатками, полуколоннами и, наконец, колоннами.
Второй градостроительный этап в Петербурге приходится на конец 1730-х годов, когда Комиссией о Санкт-Петербургском строении, объединившей усилия петербургских архитекторов, относящихся к различным ведомствам (Полицмейстерской Канцелярии и Канцелярии от строении, Сената, Академии наук), были в предложены обновленные проекты каменных жилых домов.
Образцовые проекты домов П. Еропкина и М. Земцова в один и два апартамента на погребах имели большие размеры по сравнению с домами петровского времени и не имели двухмаршевых крылец по фасаду. Отказ от сплошной фасадной застройки улиц, обусловленный боязнью возникновения пожара, привел к появлению фигурных ворот, оформлявших парадный въезд во двор со стороны улицы8. Дома, как правило, имели выделенный рустом и треугольным фронтоном трехоконный ризалит, за фасадом которого по-прежнему находился большой зал и парадные комнаты. Жилые покои, меньшие по размеру, окнами выходили во двор9. Такими зданиями были застроены Морские слободы, Адмиралтейская сторона, Невский проспект и прилегающие районы. Изменение масштабности и принципа оформления хорошо прослеживается на примере набережных Большой Невы — на Петербургской стороне (с застройкой, которая сложилась к середине 1710-х гг.)10, Васильевского острова (с модульной системой на основе типовых проектов Леблона)11 и Нижней (Английской) набережной, застроенной «шляхетскими» домами в первой половине 1730-х гг.12 Широкие возможности вариации в оформлении фасадов этих зданий в рамках заданной композиционной схемы вносили необходимый элемент разнообразия в жесткую единообразную структуру. Архитектурные чертежи петербургских зданий 1740-х годов из коллекции шведского Национального музея13 и аксонометрический план Петербурга Сент-Илера14 дают материал для более четкого выделения ключевых элементов архитектурной типологии жилого дома и позволяют рассмотреть разные варианты модификаций типовых проектов.
Новый масштаб более крупных и нарядных домов, ставших массовыми в типовой застройке второй половины ХVIII в., был задан спроектированными к началу 1740-х гг. домами генеральши Балк (арх. И. Коробов) и князя Черкасского (арх. П. Еропкин), Аничковым дворцом (арх. М. Земцов). Типовая застройка, осуществлявшаяся в середине века в основном П.-А. Трезини, в целом развивала и поддерживала традиции 1730-х. Только в 1761 г. перед Полицмейстерской канцелярией была поставлена задача разработать новую планировку погорелых мест и типовые проекты зданий.
Важный этап в петербургском градостроительстве XVIII в. связан с деятельностью Комиссии о каменном строении Москвы и Петербурга и ее главного архитектора А. Квасова. Одним из результатов этой деятельности было создание типового проекта, соответствующего требованиям времени. Это выразилось, в том числе, в возврате к принципу застройки «единою фасадою», который заключался, как и в петровское время, в единстве вертикальных членений, то есть равной высоте венчающего карниза, междуэтажных тяг, цоколей и, следовательно, в близких размерах окон.
В 1766 г. было начато строительство по типовым проектам А. Квасова домов на отведенных участках севернее Б. Гостиной улицы. Указывалось, что каменные дома надлежит строить в три этажа, а на площади перед Адмиралтейством — в четыре этажа. Дома строились на семь осей, их фасад был прорезан аркой въезда во внутренний двор, которая, по желанию застройщика, могла располагаться и не по центру фасада. В наименее искаженном виде до нас дошел дом 17 на ул. М. Морской. Все дома по Луговой улице от Невского проспекта до Миллионной должны были быть одной высоты. Их предполагалось надстроить мезонинами и «выкрасить одною все краскою, такою, как выкрашен дом графа Брюса»15. По другую симметричную сторону площади обывательские дома должны были иметь ту же высоту и колер фасадов, что и по Луговой улице.
Во второй половине ХVIII в. образцовые проекты носят более рекомендательный характер, однако строительство приобретает больший размах. В первую очередь регламентация касалась сроков строительства, материала и основных размеров здания, в зависимости от его расположения в городе. Здания установленного типа должны были оформлять своими фасадами определенные улицы и площади. Таким образом, распределение кварталов по типам рядовой застройки предполагало единообразие, близкое к ансамблю.
Таким образом, на протяжении всего XVIII столетия регламентирующая деятельность государственных учреждений была важнейшим фактором, определившим утверждение новых типов городского жилища и новый облик городской застройки в целом. Однако во многом этому утверждению и укоренению новых принципов способствовала и возможность модифицировать образцовые проекты, ставшая залогом жизнеспособности сформировавшегося в это время городского организма.

Ekaterina Yu. Stanyukovich-Denisova
(St. Petersburg State University, Russia)

Exemplary projects in House Building of the 1730s-1760s in St. Petersburg: Typology and Modifications

The new principles of building, including the building of exemplary town houses, were introduced in Russia in the time of Peter the Great. These new principles ensured the regular structure of St. Petersburg that was considered a model milieu,’ Paradise’, as it was called by Peter the Great, for forming an innovative society of European type. The next stages of town planning fall on the late 1730-s, when the Commission of St. Petersburg Building proposed, inter alia, the updated projects of one and two-storey exemplary houses, and on the late 1760-s, characterized by the activities of the Commission for Moscow
and St. Petersburg Stone Building. Broad variety of samples of facade decoration limited only by the given compositional scheme relieved the monotony of the uniform town building. Analyzing the Saint-Hilaire axonometric plan of St. Petersburg and the architectural drawings from the National museum of Stockholm, the author traces the development of typology and modifications of the exemplary houses in Petersburg in 1730-1760s and comes to the conclusion that the policy of state regulation of the town building in the 18th c. resulted in forming the architecturally integral and functional city structure.

Примечания

1 Исследование выполнено в рамках проекта «Разработка модели взаимодействия национальных художественных культур: русское искусство Средних веков и Петровской эпохи в контексте западноевропейской системы ценностей» АВЦП, 1649, 5.2.101.2009.
2 Грабарь И. Э. История русского искусства. Т. III. М., б.г. С. 26-33; Крашенинникова Н. Л., Шилков В. Ф. Проекты образцовых загородных домов Д. Трезини и застройка берегов Фонтанки // Архитектурное наследство. Л., 1955. Вып. 7. С. 5–12; Белецкая Е. А, Крашенинникова Н. Л., Чернозубова Л. Е., Эрн И. В. «Образцовые» проекты в жилой застройке русских городов XVIII-XIX вв. М., 1961; Ожегов С. С. Типовое и повторное строительство в России в XVIII-XIX веках. М., 1984; Алексеева М. А. Гравюры-проекты жилых домов в Петровском Петербурге: социологический миф и действительность // Старые годы. 1994. Вып. 2. С. 6-8; Она же. «Образцовые печатные листы загородных дворов» по проектам Д. Трезини // Материалы и сообщения по фондам отдела рукописей и редкой книги Библиотеки Академии наук. 1990. СПб., 1994. С. 381–382; Гуляницкий Я. Ф. Основание и градостроительное развитие новой столицы // Петербург и другие новые российские города XVIII — первой половины XIX века. М., 1995; Барышникова Е. Ю. Собственный дом Доменико Трезини как «образцовый» // Месмахеровские чтения 99. Материалы научно- практической конференции 15-16 апреля 1999 года. К 300-летию Санкт-Петербурга. СПб., 2002. С. 157-162; Горбатенко С. Б. Петергофская дорога, СПб., 2001. С. 14-23; Он же. Новый Амстердам: Санкт-Петербург и архитектурные образы Нидерландов. СПб., 2003; Малиновский К.В. Доминико Трезини. СПб., 2007. С. 93-101; Он же. Санкт-Петербург XVIII века. СПб., 2008.
3 Отдельного рассмотрения заслуживает городская жилая застройка Ниеншанца конца XVII — начала XVIII века, изучение которой могло бы быть предпринято на основе новейших археологических раскопок, а не только архивных материалов. См.: От шведского города к российской столице. О чем рассказывают карты и планы XVII — XVIII веков. Каталог выставки. СПб., 2003; Санкт-Петербург и Ингерманландия в архивах Швеции. Швеция в архивах Санкт- Петербурга: Материалы российско-шведского семинара. 25-26 октября 2004 года. Санкт-Петербург / Сост. С. В. Семенцов. СПб., 2005.
4 Зязева Л. К. Домик Петра I. Л., 1983.
5 Полное собрание законов Российской империи (далее — ПСЗРИ). СПб., 1830. 2792, 2848, 2909.
6 ПСЗРИ. 3305, 3332, 3348, 3399.
7 Малиновский К. В. Доминико Трезини. С. 129-131, 185.
8 Такие же ворота ранее можно видеть на гравированных листах образцовых проектов загородных домов Д. Трезини . См. Лисаевич И. И. Доменико Трезини // Зодчие Санкт-Петербурга. XVIII век. СПб., 1997. С. 49.
9 Петров А. Н. Петербургский жилой дом 1730-1740-х гг. // Ежегодник института истории. 1960. М., 1961. C. 132-157.
10 Барышникова Е. Ю., Денисов Ю. М. Верхняя и Нижняя набережные — панорама европейской архитектуры // Европа-Петербург. Изучение, реставрация и реновация памятников архитектуры. Материалы международных конференций 1992-1996. СПб., 1997. С. 54-57.
11 Подробнее см.: Станюкович-Денисова Е. Ю. Архитектура набережных Васильевского острова в начале царствования Елизаветы Петровны (по материалам Тессин-Хорлеманской коллекции) // М.В. Ломоносов и елизаветинское время: Сборник научных статей по материалам конференции «М.В. Ломоносов и елизаветинское время», Санкт-Петербург, 14-16 апреля 2011 г. СПб., 2011. C. 125-136.
12 Подробнее см.: Калязина Н. В. Петр Еропкин // Зодчие Санкт-Петербурга. XVIII век. СПб., 1997. С. 166-171; Станюкович-Денисова Е. Ю. Дом графа Салтыкова на Крюковом канале работы архитектора Еропкина // Петровское время в лицах-2004. Материалы научной конференции. СПб., 2004. С. 209-213. Она же. Особенности системы декора фасада вельможных домов 1730-х годов. К вопросу об архитектурном почерке архитектора П.М. Еропкина // «Золотой осьмнадцатый…». Русское искусство в современном отечественном искусствознании. Сборник статей. СПб., 2006. С. 163-174.
13 Tessin Hårleman Collection, Nationalmuseum, Stockholm, Sverige. Hallström B. H. Russian Architectural Drawings in the Nationalmuseum // Nationalmusei skriftserie 9. Stockholm, 1963.
14 Аксонометрический план Санкт-Петербурга 1765–1773 гг. (план П. де Сент-Илера, И. Соколова, А. Горихвостова и др.). СПб., 2003.
15 Барышникова Е. Ю. Алексей Квасов // Зодчие Санкт-Петербурга. XVIII век. СПб., 1997. С.626–629.